Рейтинг публикаций

Пыкич не знал, что пальмы называются пальмами, но почему-то хорошо представлял их себе.

Это не комментарий к своей собственной статье пятилетней давности (зачем мне свою статью комментировать!), но объявление недели, декады, месячника метаметаэстетики. Странное образование, не школа и не направление, не содружество даже, рецидив модернистской поэтики в море безбрежном социалистического реализма, мощно прозвучавшее в 70-х и 80-х и, в един миг, пропавшее, когда основные делатели метамета или замолчали (как Еременко), или намеренно ушли в тень (Жданов, Парщиков). Иные, впрочем, представители метамета (Аристов) никогда особенно и не светились. Странная закономерность: вспыхнув и прогорев в поэзии, метареализм дал мощное развитие другим жанрам – прозе, эссеистике, художественной критике. Так, незаметно, будто бы исподволь, метамета подняло уровень моря современной литературе. Последний всплеск и цветение метаэстетики возник в середине 90-х, когда отдел искусства в газете «Сегодня», возглавляемый Борисом Кузьминским, строился по тем же самым сложно формулируемым принципами и правилам, которые принято приписывать именно метаметафорической эстетике. Попытаемся следовать им и мы – ограниченные во времени и пространстве – чтобы отдать должное первооткрывателям и подчеркнуть непреходящее значение, бла-бла-бла и всё такое. И последнее. Стихи, завершающие статью – мои, в них я попытался сделать реконструкцию метаметафорической эстетики, важнейшее свойство которой – демонстрация не предмета, но кругов, расходящихся от него ассоциаций. Нам показывают не комету, но хвост кометы. Именно поэтому первое четверостишье, в котором объект поименован и описан, отделяется от основного корпуса за-такт. Типа, можно не читать. Хотя, с другой стороны, «обнажение приёма» тоже вполне вписывается в свод метаметафорических правил. Спешите видеть.

С самого начала событие подавалось как маленькая сенсация - многолетний затворник-молчалец прервав добровольный обет, написал новую пьесу...

Любовь должна быть устранена не из общества, а прежде всего из умов и сердец людей! Что касается бога, то тут и говорить не о чем!

Драгомощенко - наш последний романтик, пытающийся жить и мыслить предельно концентрировано, без поблажек и поддавков. Он убеждён, что поэзия - последнее прибежище свободы в несвободном (стандартизованном, постмодернистском) мире. И что это даёт ему право писать так (сложно), а не иначе.
Всё равно, кому будет нужно, прочтёт; всё равно, тот, кому будет нужно не испугается этих барочных развалин, всех этих кругов руин распадающейся на наших глазах, жизни.

…во многих своих книгах я пытаюсь понять, почему человек всегда готов видеть в тебе врага, «другого», и каковы корни подобного отношения.

Что такое заумь — знают все, а лучше всех — словарь.

Сиреневая мгла вынырнула из тоннеля вместе с красным автомобилем, на котором мы убегали от смерти. В тоннеле было темно и тесно. Мы думали, что свобода - она там, за поворотом, ан нет, на воздухе всё то же: темно и тесно. Душно, пустыня, пустыня вокруг. Немолотые звёзды, песок, морской ветер: мама, мама, что мы будем пить? Чёрную влагу истоков, сынок.

Если по порядку, то, конечно же, сначала Евильский уехал один. То есть, сначала устроился в Москве в некую экономическую по содержанию газету, в отдел самой недвижимой недвижимости, купил себе там небольшую комнатку рядом с метро "Сухаревская" и примерно полгода честно работал над составлением наиболее адекватного применения своим деньгам, сопоставлял, сравнивал, наводил справки. Потом, вот купил себе квартиру в Париже, этот вот дом и парк в Сан-Поль-де-Вансе, хорошенечко оборудовал его, а уже потом вызвал сюда, тех, кто мил, любим и всегда желанен.

Торжества и выставки, посвящённые столетию со дня открытия ГМИИ им Пушкина, дают хороший повод задуматься и о судьбе этого музея, и о концептуальной необходимости нового музееведения. "Воображаемый музей" и экспозиция истории создания ГМИИ ставят важные вопросы. Для чего нужны музеи? Какого рода удовольствие они нам доставляют?

Именно жанр рассказа, короткого, динамичного высказывания, оказывается наиболее подходящим для экспериментальных разработок. Новые писатели, новые стили, способы письма, расширение тематического диапозона, синтаксическая изощрённость - вот что здесь может быть важным и интересным.