Рейтинг публикаций

Одежда, любая, сидела на Карамазове как сшитая. Небрежность ему тоже очень шла, и казалась нарочитой. Любимые сигареты были «Прима»; закуривал он всегда от спичек, и как-то это шумно у него выходило. Спичка трещала, откидывала в сторону шипящий кусок, Карамазов чертыхался

Люди помнят седого козла… Выходил рогатый черт из разбитой бабкиной подворотни, трясся с похмелья и хрипло блеял. Мужики жалели его, как своего, подносили. И пил козел прямо из стакана, текло на бороду… Молча благодарил добрых людей, а жадных – охмелев, сажал на рога

Собственно, сон был не о том, как мы жили – только фрагмент, мгновенье, что мы лежим на соседних кроватях с каким-то мальчиком, кудрявым, смешным, голова в голову, и все спят или притворяются, что спят, а мы шепчемся. Он рассказывает о чем-то увлеченно, приподнимаясь на локтях, и светится даже воодушевленьем своим в темноте, а я слушаю внимательно. И тут дверь распахивается – и резкий свет – и незнакомые голоса – и мальчик испуганно поворачивается к двери.

Миллионы людей перемещаются ежедневно из одного конца столицы в другой. При таком былинном, молодецком размахе метрополитен – естественная часть державы, неотъемлемая и обязательная составляющая здорового государственного организма.

Зло неотрывно следует за Добром, определяя природу нашего разума, саму методику познания через идею выбора, через эту бесконечную свободу, обязывающую к ответственности. Этот традиционный дуализм называется в современной культурологии «бинарной оппозицией», которая заключена в ритме любой мелодии и в биологическом такте всякой даже самой простейшей жизни. Дуализм присутствует в сюжете любого предания, как смена дня и ночи, как белое и черное, как «я» и «ты»

Сверчки и те спали. Только за окнами который час горлопанил зычный нетрезвый голос.

Он ведь теплый, маленький, пушистый, пахнет счастьем, его можно гладить, кормить, лечить, если заболеет. А главное: Дина будет, как все! У всех в классе есть хомячки, а у нее нет.

Очнулась Оксанка в Раю. До Перестройки такие, как она, грешницы, конечно, попадали в ад, где горели на медленных огнях и лизали раскаленные сковороды. Но сейчас, во времена политкорректности и толерантности, на всем постперестроечном пространстве установился новый Божественный Закон. В ад у нас отправляются лохи, мужики, оппозиционеры и так называемые честные женщины. А братков, олигархов и блядей отправляют в самый настоящий Гламурный Рай, ибо в чистилище сидят те же самые чиновники и так же берут взятки

Король посвящал трубадура в тонкости управления государством, принцесса готовилась стать матерью, двор вел свою праздную и неспешную жизнь, кто-то плел интриги, другие были честны сами с собой и со всеми. Карл смотрел на это простое течение жизни незамутненными грустными глазами, иногда выезжал вместе со всей челядью короля на охоту, хотя все реже – он стеснялся своего коня, и самого себя, пожалуй, тоже

Сны: крылья моей реальности

Но Паук уже улепетывал, но так, с достоинством на оттянутых лапах, неторопливо, вразвалку, подригивая коленцами, точно было ему и наплевать на то, что кричит ему вослед Обезьяна.

Нет, на самом деле в нем от основания жила пустота. Весомая, густая – сложная, многообразная – пустота. Она выполняла внутри какие-то свои функции, не считаясь с ним, дышала им, поглощала, перерабатывала, осмысляла инертно весь его скарб, двигалась в изменениях, откладывалась – росла плавными желваками, пробивая канальцы, ниши, выемки, русла, скручиваясь кольцами, протягиваясь, сокращаясь. Упорная, эгоистично-хозяйственная.