Рейтинг публикаций

И конечно подпевать лучше хором
И конечно продавать лучше оптом
И конечно пропадать лучше легче
И конечно – ты, куда без тебя...

Если бы я была Джойс, я бы умудрилась в описание одного дня, прожитого по-американски, вложить полную хронику американской литературы: пробуждение и завтрак дала бы в громоздкой стилистике Ирвинга, Торо, Мелвилла и отчасти Эдгара По, первую половину рабочего дня и обед описала бы в духе Твена и отчасти Уитмена - "О Работа, Работа! Тебя я пою! Ты даешь мне Бабки, о Бабки! Бабки, о Бабки, вас я пою!".

От молочной реки — на устах синеватая корка. \ От кисельного брега — чуть сладкий мой русский язык. \ Отчий дым в небеси, Деда Миши сухая махорка. \ Он примеривал жизнь. Оказалось, что вырос, — впритык. \\ ...У бессонницы, друг, все богаче словарный запас год от года. \ Имена у потерь занимают немой алфавит. \ На тебя, на меня в этом времени кончится мода... \ Хорошо, что сирень, воробьи. Хорошо, что болит.

Плоть леса была нашей плотью: плоть мира, плоть природы, плоть жизни, плоть формы, плоть личности, плоть существования. Осознав это, мы задумались о том, кто мы и сколько нас. Можно ли нас определить и исчислить? В ком горит искра жизни, кто мыслит, кто рождает образы, кто задается вопросами и ищет ответы на них?

"Разве не было сказано когда-то: «Как внизу, так и наверху»? Вот в чём проблема, Александр Александрович. Небеса не могут быть иными, коли мы такие. Что заслужили, то и получили. Когда станем другими, тогда и получим другие Небеса, и весь сказ".

Обычно представление о столичных заведениях складывается превратное. Тогда было – что там всё по блату, либо о необходимости каких-то нечеловеческих способностей, чтобы поступать туда на учебу в адъюнктуру. А со мной беседовали нормальные доброжелательные офицеры, без тени снобизма, все, как один, толковые. И самое главное – никаких даже намеков на какие-то неделовые взаимоотношения, типа родственников или каких-то сомнительных услуг. Всё – как учили: в науку – предъяви научную квалификацию. Может быть потому, что мне повезло попасть на выучку к поколению фронтовиков. И первому послевоенному поколению офицеров. Они всё мерили по-настоящему. Это меня (простите за напыщенность) окрылило.

Нет идеологии. Нет литературы – ни государственной, ни влияющей на умы и сердца. Только деньги.

Под феноуменом здесь будет революционно пониматься всякий рукотворный (созданный человеком) объект. Всякий феноумен феноменален, так как является физическим (хотя и не природным) объектом. Всякий феноумен ноуменален, так как создан по плану, рожденному в человеческой голове.

"В былые времена, задолго до великого затмения, решили боги древности заглянуть в воды первобытного океана шветалоки, дабы узнать, чему надлежит статься в грядущем. И вот, открылось им дурное знамение, что один из богов, самый старший среди них, великим обманом овладеет многими высшими и низшими мирами, так что истина, справедливость и равновесие будут убывать до тех пор, пока законы нравственности не будут сокрушены в конце времен".

Из интерната нас выписывать очень не хотели. Уговаривали! «Петенька-Васенька, живите здесь! Вам что, плохо, что ли у нас? Мы о вас заботимся, кормим, обследуем, телевизор у вас цветной. Зачем вам уходить в этот жестокий, равнодушный мир?!». Грешно плохо думать о людях, но, нянечка сказала, что у них уменьшался какой-то доход. В связи с нашим уходом. Знали бы воспитатели, директор наш, как мы долгими, бессонными ночами мечтали о вольной жизни, как колотилось наше сердце, одно на двоих, в предвкушении СВОБОДЫ!

Следует сказать, что главный герой романа «Мыс Юноны» не дождался, чтобы авторы наделили его человеческим именем, тем оживив. Сначала это был некий условный НЧ, «Немолодой человек», дальше он преобразовался в «Энчо» – нечто японо-болгарское. Таким он и остался. Судьба.