Рейтинг публикаций

…мы обнаруживаем/ощущаем в тексте не скрытые поэтические смыслы и даже не их идеологизированные миражи, а скрытые поэтические пустоты, то есть само несуществующее тело свободной Поэзии, которая, как и Бог, требует для себя апофатической легитимации. Кажется, что текстопорождение здесь производится с опорой на «цепь отрицаний» Михаила Эпштейна…

Один и тот же феномен – внутренняя сложность – при переходе от одного типа культуры к другому – от средневековья к Возрожденью – получают разные коннотации, ассоциации, философские смысления. Аналогичные символы, вписанные в различные семиотические системы, обретают различное значение.

Для всякого сингулярного текста надо искать матрицу объяснения начиная с нуля. С литературоведческого нуля, но не с нуля вообще.

Образы шести соток дачного участка тесно связаны с мотивом вечности. ..."За пленкой дугового парника \ Топорщатся крещеные века…" (...) Даже лето на даче – как будто вечность: «...лето всё, что думало сказать Руси – сказало». ..."И шесть сакральных соток прячут в сон \ Свои амбиции на роль Вселенной…"

Парадоксальным образом противник бога поэзии Аполлона воплощает в себе поэтическое искусство. Как это возможно?

В стихотворениях книги «Попытка к бытию» образы животных играют одну из первостепенных ролей. Зоомотивы в поэзии Метаноика связаны с мифом и архетипом. Есть и такие образы, мифопоэтика которых вбирает в себя индивидуальный миф. Это образ ёжика и особенно образы кошек. По насыщенности «котомотивами» (или, по-научному, фелинологией) поэзия Метаноика превосходит египетские гимны.

...всякое качественное литературное произведение настолько многогранно, что его алмазный блеск может ослепить незадачливого исследователя. Да и угол обзора можно порой выбрать такой, что кошка покажется собакой, а романтик – постмодернистом. Тем более сложно оценивать литературные течения модернизма, учитывая общее пристрастие модернистов к игре с ф о р м а м и!

Наличие двух миров в поэтическом ландшафте романтизма актуализирует идею конфликта между желаемым и реально достижимым, между личными «хотелками» и законами мироустройства, хотя прагматик не увидит в метаниях романтического героя ничего, кроме «девичьих страхов» или неумения владеть собой.

Рот сочинителя – дупло, откуда вылетает птица сознания, где стучит дятел языка, ища личинок и насекомых слов на нёбе горнего свода. Из-под масок соглядатаев сочинительства вылетают слова, остающиеся на видео. Иногда это порицание поэта, топчущего траву газона («Нельзя за флажки!», В. Высоцкий), призыв заснять падающие деревья и отослать видео в управляющую компанию, или просьба милостыни...

…значимость прежних поэтических достижений определяется не только историческим значением той или иной личности, прежней влиятельностью той или иной поэтической моды, но и тем, насколько следы прошлого присутствуют в структуре современной поэзии, входит ли прежнее Слово в живой состав актуального художественного языка или оно уже омертвело. Это важно понимать, если мы хотим разобраться в том, что есть на деле эта самая «современная поэзия» и какие процессы в ней происходят.

Если смотреть на сюрреализм через призму постмодерна, то извне будет казаться, что сюрреалистический код полон обманок и словесной игры, не имеющей ровно никакого смыслового значения. Однако это не так.

...у каждого поэтического стиля есть свой набор приемов, обеспечивающих прямой доступ информации к «читательскому сердцу». В случае поэтики Гинзберга мы имеем дело с верлибрами особого типа, очень раскованными по отношению к литературным канонам, со свойственной психоделике недосказанностью, смысловой «размытостью» каждой отдельной строки. Такой тип стихосложения в границах свободного стиха можно смело выделять в отдельную категорию, которую стоило бы назвать «психоделический верлибр».