Рейтинг публикаций

Не бойся прогневить чужого бога, не бойся песни срамные пропеть, не бойся выпить из пустого рога, в нем есть вино! В нем есть вино! В нем есть!

«Любви у нас нет, у нас есть только половые отношения», – справедливость этой мысли героини Пантелеймон Романов подтверждает своим рассказом «Без черемухи».

Я люблю Москву. Для меня не Россия родина, а Москва родина. Я не тоскую по языку русскому, а по некоей определенной ситуации – друзья, институции, темп жизни.

Переезжая на размытые длиннотой полосы прибоя берега Леванта, многие лингвистически малосемитские сосуды речи часто оказываются в весьма непростой ситуации: здесь явно имеет место произрастать некий самобытный и самодовольный язык. Вместе с тем, достойно артикулировать на нем свой природный речеслов почему-то оказывается делом совершенно невозможным. Избыточная влажность здешних малозеленых палестин терпким прибоем тельавивской набережной стремится убаюкать в своей смертоносной жаровне всякое нетривиальное движение мысли, всякую, неоправданную мздою, искренность текста, испепелить любой саженец публичного своеобразия...

По-настоящему универсальным может быть только единичное. Индивид как универсум. Античная метафизика и библейская универсика.

Недавно я получил письмо следующего содержания: « напечатайте, пожалуйста! Хоть что-нибудь... А если серьезно, вот вам шесть рассказов. Они абсолютно разные. И если один придется не по душе, не факт, что и другой окажется столь же мерзким. Жду суда. Тот, кто меня не напечатает — исчезнет, также, как гл. редактор «Невского Проспекта» В. В. Паров. » Понятно, теперь, почему мы публикуем этот рассказ в «Топосе»? очень уж не хочется исчезнуть. Да и рассказ хороший. Особенно, если воспринимать его в пандан к ранее опубликованному тексту другого автора под названием «Смерть Деррида».

Мещанство, казалось бы. Но – возведённое в степень великого.

Призыв жить будущим (в несколько измененном виде) унаследован Россией от СССР: просто теперь будущее предстает в виде идеального дореволюционного прошлого.

Когда я прочитал Галковского (именно статьи, <Бесконечный тупик> был потом), то понял, что плотина между нами и ХIХ и началом ХХ века прорвана. Именно поэтому Галковского и не поняли многие и не приняли. Понимаете?

Вместе с немцами в деревню вошли финны, чехи и венгры. По сравнению с финнами немцы казались гуманными людьми. Евдокия Фёдоровна вспоминает: «Отец привёз мне куклу из Москвы. Я сидела на пороге дома, играла с этой куклой. Подошёл финн и со всей силы ударил меня сапогом. Я и покатилась…». А финн, не обращая внимания на ребёнка, зашёл в дом. Кур искал.

или бывший белый целую сразу же открытые уста безустали от стали чтоб пела трель Внутри утрись и раскрывались чреслами нестолько хаты манхэттена заманят манной

Переход архитектуры в постархитектуру – это возврат к перинатальному состоянию архитектуры. На линии времени это состояние может быть связано с эпохой архаики...