Рейтинг публикаций

"...Никогда не забуду, как мы попали в Мордовию, в город Темников. Это была конкретно зона лагерей. Мы, правда, не понимали, куда нас везут. Просто ехали долго по степи, километров сто пятьдесят. Въехали в город. Художник Сергей Чернышев со своей женой сделал тогда красочную афишу «Франсуа Вийона» и «Короля–Арлекина». ...Идем по городу и видим такую картину – фонарь, ночь, метель. Две бабки читают афишу, и одна другой говорит: «Слышь, Авдотья, французы приехали». Франсуа Вийон ведь французский поэт, да? А вторая ей отвечает: «Отродясь к нам французы не ездили, а тут гляди-ка – добрались!» (Эдуард Григорян, актер)

...стоя один, в колючем снегу, в глуби безучастного леса, ожидаю зло отовсюду. Но бежать некуда: из-за любой сосны может опять выйти этот же самый старик; и их много, и они в монашеских рясах отовсюду идут ко мне по сугробам меж сосен. И я не знаю способ, как принять их образ и раствориться в их массе, чтоб они не распознали меня. И вдруг беспричинная, безумная радость!

Лёня был добр и любезен. Ведь сегодня канун Рождества, сочельник! Сегодня вода обращается в морковный сок, лёд – в разбитые надежды, пар – в судорожное дёрганье века в углу правого глаза.

«Как, блин? Пройти по нашей территории через российские блокпосты. Через пятьдесят российских блокпостов! Не через лес скрытно. А явно и по дороге на грузовиках. Войти в Буденновск. Захватить заложников. Четыре дня, блин, четыре дня в захваченной больнице. И беспрепятственно уйти обратно в Чечню. Что это было? Как это было? Кто-нибудь за это ответит? Или снова найдут стрелочника?»

Эта оранжерея стала моим убежищем

А мы все... в известной степени свинопасы. (Смеется.) Уж для меня точнее определения не придумать… Свинопасы. Толковые, бестолковые, талантливые, бесталанные, по призванию или заблудшие – все одно свинопасы. И в семье, и на службе… Раз уж коснулись этой темы, доведись мне фантастическим образом свинок обучать, вошел бы я в класс и прямо заявил – а научить-то мне вас нечему. Ибо в отличие от вас нет во мне гармонии. Мой мир истерзан сомнениями и скорыми переменами.

Логика ненависти во многом подобна воде. Она свободно перетекает из одного тематического пространства в другое, концентрируясь там, где в конкретный момент можно нанести наибольший ущерб.

Это странное "свидимся снова", \ в небесах замирающий клич, \ на путях созерцанья полова, \ семафоры да битый кирпич. \\ Все развозят поврозь самолеты, \ но загадочной птичьей стезей \ на гнездовья в знакомых широтах \ мы слетимся вослед за грозой (...)

...я занимаюсь art-диалогами с разного рода ботами. И вот как-то спонтанно я зацепился со знакомой сетевой программой.

Колокола отпразднуют победу \ Над временем и своевольем света, \ Над ускользающим вопросом без ответа: \ Кто царь, кто псарь. \\ Ночь! Царь-ли-псарь — кому какое дело, \ Раз тень пространства звёздами горела, \ Цикадной кружавеющестью пела, \ И гладь, и гарь.

когда мельком на тёмный страшный лес \ украдкой я смотрел с уютной верхней полки \ мне щекотали глаз отверженные ёлки \ за ними улыбались злые волки \ а уж за ними засыпал рассвет

А в девяностые им, больным-то, совсем плохо стало. У них пилорама своя тогда еще была, Петька Муравей там работал одно время, так он рассказывал, по-своему, чуть гнусавя, рассказывал – каждый день пилим, каждый день на гробы. А еще я слышал, что главврач их будто для них по электричкам ходил.