Рейтинг публикаций

Прекрасная чаша занятия, подъемлемая людьми к небесам: и далёкость их – равно: пришли и уходят – особым фокусом расцветает в реальности…

Папа не любил калужских родственников, считал их мещанистыми очень: они и были такими – драгоценные и любимые… Бабушка наклоняется над тобой, первый день каникул сегодня, наклоняется, подоткнув одеяло, спрашивает: Удовно ли тебе, внучек? Ах, как мне было удобно тогда, ба!
Как неудобно в жизни!

– Что мы звездам сделали такого? \ Что мы звездам сделали плохого \\ – В свете освещения городского \ Мы не видим ничего иного \ Кроме освещения городского. \\ Нам не до звезд и не до небес. \ У нас фонари, витрины и стресс. \\ Не осталось ни совести, ни ума. \ Только свет, который в нас, и который тьма. \\ В свете электрическом забыли Свет… \ И звезд нам нет, и слез у нас нет… \\ Теперь уж и сам я не вспомню, когда: \ Горела, горела моя звезда.

Мне повезло, пригласили на ежегодно проводимую ярмарку «Российский фермер». Выставляю копеечный гончарный ширпотреб, ко всему этому китчу присовокупляю несколько работ, дающих представления о мастерстве и мастере. Шум-гам, разливанное море народу, на всех парах бежит одна из устроительниц, упреждая, что к нам идут важные гости.

...«Творец был один, а все остальные просто пишут» – Василий Розанов. В мире издревле три касты: те, кому важно сказать, а не говорить; и те, кому важно говорить, а не сказать; и те, кому важнее молчать.

Он устранил перспективу верх-низ и акт устранения выдал за откровение. Выдал честную бедность, слишком человеческое, слишком свое, слишком наше.

По нему плакала большая сцена. Он не просто читал лекции — он разыгрывал их, импровизировал, бегал по аудитории, представлял разные сценки в лицах, очаровывал обертонами своего бархатного голоса. (Позже, когда прочла, как читал свои лекции Андрей Белый, всё время вспоминала своего Тючкалова).

Первым дошедшим до нашего времени названием Города было Рушалимум. Под этим именем упоминается ханаанский город в египетских заклятиях враждебных городов, датируемых 19-18 вв. до н.э. В 14 в. до н.э. в Эль-Амарнских письмах упомянут Урусалем. В анналах Санхерива (конец 8 в. до н.э.) встречается наименование Урсалимму. В это время бывший город иевуси уже около трёх веков был столицей еврейского государства и носил ивритское имя, но, по-видимому, за рубежом именовался по-старому.

Вот слава! Есть сегодня: «браво» \ Тебе кричат и носят на руках, \ И жизнь полна надеждой, как корзина \ Живым товаром… А назавтра в ней \ Нет ничего – что продано, что так \ Пришлось раздать, чтоб не пропало даром...

... если условия индивидуальной жизни, как объективные, так и субъективные, во веки веков неизменны, следует признать, что, сколь бы значительными ни были перемены в общественной жизни, они не приведут никогда к большей по сравнению с суммой возможных страданий сумме возможных наслаждений, т.е. человечество не будет никогда полностью и по-настоящему удовлетворено условиями своего бытия, а потому расценка Гартманом «третьей стадии иллюзии» в качестве таковой должна быть признана вполне справедливой.

Всех ли родных мёртвых ощущаешь собой?
Словно реющие тени окружают: они несут свет, в них заключено добро, какого в жизни – жёсткой, как Хохловский переулок, маловато стало…

Она была, как Форнарина, – \ Былая школьница Ирина, \ Зачем-то близкая до слёз; \ Носила фартук с белой рюшей, \ И золотой каштан волос \ Спускался, покрывая уши, – \ И хвостик, молодости лоск, \ Лучился прелестью невинной \ У этой девы за спиной… \ Она была, как Форнарина; \ Она была совсем иной…