Рейтинг публикаций

...хотелось бы сосредоточиться на некоторых важных для меня эпизодах и вовремя удалиться.

С сожалением вынужден заметить, что Оркомитет премии имеет очень странные представления о том, что такое жюри, для чего оно существует и как оно должно работать.

Все лучшие русские романы XIX века были неправильными – французы с англичанами писали правильные, рационально выстроенные романы, а русские классики – неправильные, неоконченные романы в стихах или новеллах, прозаические поэмы, богоискательские детективы, эпос

...перед нами настоящий роман – с книгой, чтением, героями и персонажами – линейный и мозаичный одновременно, действие которого развивается во время путешествия автора по жизни и заодно литературе.

Мало кто пишет о прозе его, ещё меньше – об эссеистике. Даже презренным «бартером» на резвые статьи не отвечают, хоть опыляет он рецензиями всяческие лит-СМИ, в том числе именитые. Ан писатели-прости-господи бдят – о себе лишь, любимых, пекутся. Себя, нарциссов оранжерейных, помпезничают. А то, что критик их – литератор, оных нежней, не помнят...

“Если благочестивая мысль весьма видных представителей богословской науки пришла к сознанию необходимости – знакомить людей с жизнью Самого нашего Господа Иисуса Христа со стороны его человечности, которая так высока, поучительна и прекрасна, рассматриваемая в связи с Его Божеством <…>, то не странно ли чуждаться ознакомления общества с его иерархами как с живыми людьми, имевшими свои добродетели и свои недостатки, свои подвиги и свои немощи и, в общем, может быть представляющими гораздо более утешительного и хорошего, чем распространяют о них в глухой молве, а ей-то и внемлет толпа”. (Н. Лесков)

Как естественное противостояние (...) ущемлению, унижению и насилию, автор-женщина появляется в Британии, да и в других странах, по большому счету, лишь в XIX веке, когда, сначала пишет свои произведения под мужским псевдонимом, как Джордж Элиот, а потом, как сестры Бронте, создает свою собственную традицию, которая, затем, продолжается, например, прерафаэлитами (Кристина Россетти), находит свое «третье» «Возрождение» в творчестве Вирджинии Вульф.

...в романе «Преступление и наказание» разрабатывается базовый сюжет платоновского мифа о Сократе: диалог мудреца-силена с честолюбцем, приводящий к духовному перерождению младшего из собеседников. Роль честолюбца в этом сюжете исполняет Раскольников, в роли Сократа выступает Порфирий Петрович.

Ни связи, ни работы, ни перспектив. (…) Зато воскресли былые ремесла, на кухнях затеплилась интеллектуальная жизнь, и снова стал актуален упомянутый советский салат «мимоза». Точнее, домашняя снедь надежно заменила Макдональдс…

...Тургенев и его художественный мир постоянно занимали писатель­ское сознание Лескова, были у него и на слуху, и на устах. Неудиви­тельно, что эту «привязанность» он перенёс на страницы своих книг. Одно из наиболее весомых тому подтверждений – роман «На ножах»...

Я жил, как все… Но – слышал иначе...

...Андрей Бычков виртуозно транслирует беспредельную степень отчуждения человека от себе подобных существ. Что же до сцен насилия и жестокости, то они лишь оттеняют внутренний ад двуногого: ад, помещенный туда, где должна была б жить любовь.