Рейтинг публикаций

Как 50-долларовая ассигнация породнила население небольшого городка.

Когда на станцию завезли тройной одеколон, мы с Куском недалеко косили, всего-то через овраг от моего дома, на той, другой стороне, а от станции рукой подать, поле лишь перейти. А мы с ним и не знали, что завезли, косим. Вдруг видим – Шик на бензовозе к нам летит по стерне, остановился рядом, да нет, даже и не остановился, а так только, тормознул рядом – тройной – кричит, – привезли, развернулся и исчез.

На балконе бозбашем не пахло, а пахло влажным летним бакинским утром. Я курил и думал, что давно я не готовил обед дома, что кушаю в шашлычной, на работе или у друзей. Я вдруг понял, что в моей квартире в этот субботний день нужен настоящий бозбаш! Так я думал и решил, что сейчас же пойду на базар, куплю все продукты и сварю его, как его варила мама

Кто ж я? Что я? Неужели радость Пустоты, Её ощущение почвы, определённости, твердыни? Засеянная возможностями земля иллюзий, чёрная дыра плюющаяся галактиками и формами жизни? Неужели так же и скорбь Пустоты, Её смятение от безграничности собственного замысла, неизбежность загадки, горизонта? Неужели я - весы Пустоты, Её творческие колебания от рождения к смерти, от покоя к движению?

...рядом с ней лежало чудовище. Оно походило на человека, только не было на нем ни единого волоска, а с ног до головы, его тело было залеплено серебристой чешуей. Внезапно Леночка поняла, что это Иван Петрович лежит перед ней.

И стали они толковать.

Впишите своё имя:..................................................

«Минимум тридцатник», – вывел я, возвращаясь в исходное положение, и стал продумывать план того, как я за полминуты до остановки встану, резко соберу с пола лавандосик и спокойно выйду.

Мы любовались снегом и обсуждали все понемногу, в основном такие вещи, как Бог, любовь к себе и к другим, отрешенность и проч., помня о бестактности заявлений, типа <все бессмысленно и иллюзорно>, <ничего не имеет смысла, а смысл имеет всё>.

«Что же я чувствую? - думал про себя барон. - Большевики бегут, Крым свободен от расстрелов, обысков, от страха и унижения. Но почему такое унизительное чувство, будто одни враги меня обобрали, а другие разгромили? Победы нет – и радости нет…»

Поэтесса словно бы подавала пример, словно бы намекала: «Будь как я, потому что оно того стоит». И Василий не был бы Василием, а был бы кем-то заскорузлым и нечутким, если бы не внял этому намеку.