Рейтинг публикаций

А Нил, он широкий. Однако же поуже Днепра. Но никак не поуже Невы. Вода зеленая. А если отражается небо, то голубая. А оно отражается.

...в России произошло нечто более страшное, чем литературная катастрофа. Начиная с 1917 года, в России возник феномен назначаемой славы. Возьмем соратников Ленина – Воровского, Урицкого, Семашко, Троцкого, Сталина, Зиновьева… Всем им почти сразу после своего прихода к власти Ленин дал или по целому городу, переименованному в их честь, или, в крайнем случае, по улице-другой чуть ли не в каждом городе. В общем, они стали считаться гениями и талантами. А за что? Они повторяли пустоту, которую он говорил.

Он считал, что Россия разбита на многие десятки тысяч считающих себя фактически суверенными империй: "приватизированных" заводов, бывших колхозов, коммерческих фирм и т.д. Руководители-императоры имеют, по существу, все права глав иностранных государств, вплоть до найма собственной вооруженной гвардии из так называемых телохранителей. Естественно, против "российских шпионов" — налоговых инспекторов, ревизоров, журналистов — выставляют своих опричников: и с кнутом, и с пряником. Не поддаться способны разве что герои-одиночки.

Главное – идти, и неважно, что ты клоун. В конце ждет божественный свет или просто хорошие люди.

Это был оригинальный рыночный ход. <Горячих точек полно? - думал Телемах - Полно! Значит, и одноруких должно быть много! Это же гуманизм, и золотое дно, если правильно продумать ассортимент!>. И он продумал.

Там только-только построили, руками шабашников, новый дом культуры. Открывать его решено было в присутствии первого секретаря обкома КПСС. Это произошло на второй день службы Макарова в газете. Он поехал на открытие на редакционной «волге» вместе с Алексеем.

Сейчас в обществе модны три вещи: запрещать, приезжать из Челябинска и рассказывать о том, что мы состоим из вещества, выброшенного взорвавшимися звездами. Ощущение, что знание о звездном веществе делает из любого неудачника звезду.

Я сижу у окна. Я ничего не вижу, не говорю, я как будто гипсовый - немой, замерший. Во всем городе пьют в этот день, всюду хамы-алкаши – главные (...). Во всем городе в этот день идет работа по забвению самих себя. Главные в ней хамы-алкаши. Она превращает людей в руины. Я в этой работе не участвую.

Я прижал ее к решетке и наконец-то поцеловал. А сзади, из вольеры напротив, к нам тянули свои хоботы слоны…

Сквозь мглу держу путь в надвигающийся мрак. Оглядываюсь назад, вижу свет в заиндевелом окошке, он один и согревает. Вслушиваюсь, издалека долетает ноктюрн Шопена, над ним голоса детской радости. В проталинах памяти воскресают любимые образы, а с ними и полная надежд жизнь среди распаханных долин, среди щемящих душу песен – нездешняя жизнь.

Светлая прядь над щекою щекочется - разве иное зовется любить? Не оттого ль мне так хочется-хочется к сердцу тебя прислонить - и убить?!

Водитель на погрузчике подъехал к клеткам. Подцепил стальными лапами (две узких серебристых полоски) одну клетку, потом вторую… Крошечный уазик (все остальные машины услали сено возить) аж затрещал от тяжести, но устоял.