Рейтинг публикаций

В предвкушении рождественских каникул университет успел преобразиться. Посреди холла появилась большая зеленая елка, украшенная разноцветными огоньками и серпантином, — хитрый преподавательский трюк с намеком на то, что для каждого студента в зимнюю сессию был подготовлен сюрприз. Кому-то приятный, а кому-то, может, и не очень.

…свободу воспоминаниям нельзя давать: сожрут.

Духовность — глубокое проникновение в мир души и радостное подчинение душе. Апостол Павел сказал: «Вначале полюбите Бога, а потом делайте, что хотите». Это утверждение может озадачить, но мудрость здесь в том, что если вы действительно любите Истину, то не станете поступать ей вопреки.

Туман медленно полз, то густея, то редея, и в его просветах угадывалась картина – торжественное многокилометровое шествие пингвинов. По ледяной равнине, припорошенной снежком. Один, за другим не спеша, в развалочку они брели, словно человечки. Как будто плыли над самой землёй. Десятки, сотни, тысячи… Все схожи как две капли воды − в одинаковых чёрных фраках до пят. Поскользнувшись, они забавно расставляли в стороны короткие крылья, словно руки в широких рукавах, и взмахивали ими для устойчивости.

Прошли годы. Много людей встречалось мне в жизни. С большинством я сохранил добрые отношения благодаря правилу, усвоенному в детстве. Узнав о человеке плохое, не говорить об этом другим.

"Радуйтесь. Это не намного сложнее, чем плакать. Если постараетесь, то вскоре сможете делать это без труда".

Теплица была длинная и напоминала корабль. Генка понял это, когда услышал, как она хлопает. Ветер надувал её, а потом она будто резко выдыхала, и полиэтилен громко хлопал, иногда часто, иногда с большими паузами. Это было здорово, и ему сразу стало ясно, что так же хлопают паруса.

- Трудно жить… Никто меня не понимает… - Идиот! Радуйся, что не понимают! Если б тебя хоть немного понЯли, страшно подумать, что бы с тобой сделали!..

...Правила гостеприимства гласили, что дом в Озерном крае и шикарную студию в Лондоне все-таки надо покинуть. Мама сидела на ковре и пыталась дозвониться до фирмы, которая в свое время поставляла в нашу петербургскую квартиру жильцов — английских студентов. К телефону подошел мужчина с приятным голосом. Так в нашу жизнь вошел мистер Ландон Темпл.

Они пошли по дорогам истории, разглядывая памятники, замершие словно актеры на сцене. Заходили во дворы архитектуры, развернувшиеся в пространстве, как декорация театра. Отдыхали в саду библиотеки, вкушая плоды с ее деревьев. Разглядывали картины на стенах галереи, рассуждая о характерах их персонажей. Они бродили, как бродит осень, желтыми листьями, шатаясь любовью, качаясь Венецией, и заблудившись на улице чувств – сверялись по карте разума, напоминающей узоры мрамора. Вечером сидели в кафе, обсуждая свои планы на завтра. Электрочастицы бежали по проводам к лампочкам, продлевая их мысли, упирающиеся в стену. Наступающая ночь была для них миром звезд.

Есть в этом некая ирония, насмешка судьбы, что именно здесь, недалеко от православного храма Вознесения Господня спрятался Семен Моисеевич. Он взглядывает иногда в окошко, слушает звон колоколов под карканье ворон, кивает удовлетворенно, все в порядке, он – в домике.

Одна отрада у меня, одна отдушина – дневник. Это я, ещё когда учительствовал, правило завёл. …как будто беседую с сыновьями. Вот по ним я очень скучаю. Без них тяжело. Морально тяжело. Ведь они моя семья. Родные. Оба давно улетели, с первыми разведывательными кораблями. Лёша, как я знаю, – на планету Кеплер 82b, Тёма – на планету, кружащую вокруг Тау Сетие.