Рейтинг публикаций

Попытка придать истории смысл, пожалуй, самая грандиозная из всех известных человеческих претензий.

То, что осуществляется, важнее того, кто осуществляет.

Из всего, что мы узнали о Леонардовой живописи-науке, следует, что ключ к его картинам следует искать скорее в его механике, нежели в гуманистической символике или в неких имманентных законах живописи.

Книга глубоко противоречивая. Написана умно, талантливо, но прокурорско-православная позиция авторессы (...) вызывает недоумение.

Ни один художник, изображая птичий полет, не вычерчивал его траекторию. А Леонардо всюду вписывает птицу в круги, секторы круга и диагонали квадратов, в скрещения линий движения с линиями тяжести. Всюду он изображает невидимое. Все вещи на его картинах лишь части незримых целокупностей...

Былое и думы. – Ночью – Андерсен, а днём – Батай. – Я и они. – Конец зла. – Лесной пожар. – После бала. – На свидании с собой. – Родные осины. – Родные осины II. – Правота осени. – Русские сезоны. – Сколько вам осталось. – Что остаётся. – Победа дзен. – На берегах Леты. – Светлое Христово Воскресенье.

Что отличает средневековый театр от всех прочих, так это его тотальность. Если уж изображать мироздание, так сверху донизу – от рая до ада, а если историю – так от сотворения мира до его конца.

На страницах журнала "Логос" была не так давно опубликована любопытная беседа американского слависта Драгана Куюнджича с редактором московского издательства "Ад Маргинем" философом Александром Ивановым. Эта беседа была посвящена отдельным сегодняшним проблемам славистической науки и уже успела вызвать на себя огонь разных "заинтересованных" сторон (например, в недавнем выпуске НЛО гневная отповедь А.К. Жолковского). Нам , в свою очередь, хотелось бы заострить внимание на отдельных моментах этого любопытного разговора, имеющих определённую важность для главной темы настоящей статьи.

В наше время социальная практика очень сильно обгоняет теорию.

Мы же обладаем привилегией не поддаваться логике какого-то конкретного литературного направления, раз уж мы пытаемся понять логику литературного процесса в целом. И вот этой логике мы уже не можем не поддаваться.

Вещи рождаются парами. Делается, конечно, одна конкретная вещь. Она отливается в форму, а форма получается по модели. Но еще до модели ясно, что у вещи есть, как мы бы сказали, виртуальный брат (сестра) или супруг. С этим братом сестра в своей вещной жизни никогда и не встретится. Пока еще не находили сразу пары таких вещей. Я думаю, что делали все время одну и ту же. Только форма орнамента топора или рукоятки ножа недвусмысленно дает понять: одинокая вещь проистекает из пары.

Человека можно лишить почти всего, и он будет жить. Но если его полностью лишить притока внешней информации, то он очень быстро перестанет быть человеком (потеряет рассудок). Потребность человека в переработке информации выше, чем любая другая потребность, включая потребность в пище.