Рейтинг публикаций

«Характер это до устойчивости доведенная воля». «Жизнь – это борьба».

Мария Дмитриевна оглядывалась на свою жизнь. Такую же странную картинку. Которая держится, подрагивая, в луче света. Вокруг – непроглядная пустая темень. Лучик света в любой момент дрогнет. И вздрагивающая картинка погаснет. И останется бескрайняя пустота. Страха и беспокойство не было. Только небольшое любопытство.

Еще будучи маленьким ребенком, он мог заметить что-то необычное, чего взрослые не замечали. Ну, например, человека-египтянина, который сидел у них в кресле, пока мама собирала его в детский сад рано утром

Он не умел объяснить, почему сестра умрет без любимой ракушки. Не умел рассказать, что просить ему нырять за рапаной больше некого: ни отца, ни его друзей рыбаков, ни самого рыбколхоза больше нет. Он не знал нужных слов...

Как подчас все-таки непредсказуема участь обыкновенного, что называется, «совершенно нормального» человека: его жизнь ограничена лексиконом понятных слов, обиходом прозрачных понятий и правильных поступков, но стоит судьбе выбросить такого человека на край понимания, как он тут же лишается разума. Там, где какой-нибудь невменяемый «фрик», привычный к регулярным скачкам за границу добра и зла, только цинично скривит рот, там так называемый «нормальный человек» возьмет и, недолго думая, свихнется

Трамваи управляются как-то сами собой, собственными силами, автоматически останавливаются на остановках, прибавляют скорость, где надо. Водитель нужен только для неподвижного сидения с застывшим, устремленным за горизонт взглядом. Некоторые водители специально все ломают и пытаются управлять сами, чтобы не останавливаться на пустынных, как им кажется, остановках. Но ревизоры бдительно ездят, проверяют, увольняют, ссылают в штрафной батальон. Другие водители норовят незаметно выскочить на остановке, поваляться в грязи, поспать, поплакать, пока трамвай сам едет установленным маршрутом. Таких, поймав, убивают на месте.

... для меня женщина – это святыня. Я бы себя уважать перестал раз и навсегда, если бы вас хоть пальцем тронул. Скажете, нет таких, перевелись? А вот он я. Существую!.. Я вот что думаю… Хочу подарить вам книгу! Один экземпляр. У меня их тыща! «Мой путь» называется.

Дверь распахнулась, и Коля очутился в своей пестрой комнате, из которой утром панически бежал в предчувствии Апокалипсиса; его колотило, как в лихорадке; мокрый свалявшийся мех прилип к телу, больше напоминая драную одежку бомжа, а не ультрамодную шубу с плеча Дейва Гехана; ниже колена трепался большой лоскут разорванных джинсов.

А больница?... Это место, где собраны несчастные из несчастных под общей крышей, где не всякий врач намерен пребывать более положенного рабочим уставом. Да что врач – любой работающий! Где пациенты обслуживаются (обслуживаются!) группой проходимцев, срывающих с общего котла куш в свою пользу. В психбольницы должны идти работать люди чистые сердцем, светлые головой, горячие душой. Одним словом, цвет медицины должен быть здесь, именно здесь в первую очередь

Я ощущал в себе мощь, способную разнести весь мир на тысячи кусков. И, казалось, мир это чувствовал - он трепетал, сжавшись в жалкий, ничтожный комок.

Гену Огурца нашли на стройплощадке с проломленной головой. В своем сером пальто лежал он в скрюченной позе, заваленный строительным мусором, досками, старыми ящиками.

«Хотите, я выслушаю Вас?» – продиктовала она текст объявления на автоответчик редакции, указав свой телефон и электронный адрес