Рейтинг публикаций

"Я принадлежу к тем людям, для которых дом, в котором они родились и выросли, не только не стал символом защиты, прелести и прочности жизни, но разрушение которого принесло огромную радость. Ни "отеческих гробов", ни "родного пепелища" у меня нет, чтобы опереться на них в трудные минуты; родства по крови я никогда не признавала, и так как природа не дала мне ни панциря буйвола, ни когтей, ни зубов пантеры и так как я не искала способа, как нарастить себе двойную кожу и как отточить зубы, то я и живу – без опоры, без оружия, без тренировки для защиты и нападения, без собственного племени, родной земли, политической партии, без прадедовских богов и гробов".

Он мог иногда заблуждаться в своём гневном искании истины, но он заставлял работать мысль, нарушал самодовольство молчания, будил окружающих от сна и не давал им уснуть в застое болотного спокойствия. (А.Ф. Кони)

Вот и вижу Вас за столом письменным: ни лампы, ни свечи, ни чернильницы, ни бумаги, ну, ничего, словно голая степь перед жутким бураном... Никаких приборов письменных, но как-то Вы пишите, и написанное не улетучивается в какую-то бездну, в каких-то татарских тартарах не пропадает. Как это? Что другое спросите — отвечу, а это не спрашивайте — не знаю, не ведаю. И стула нет — но сидите, да и стола, пожалуй, что нет, а какой-то утёс черно серебрится, и Вы на нём, его не касаясь. Вы в облаке слов, они, словно серафимы-ангелы вокруг Бога, над Вами вокруг да около, внизу и вверху, короче, окутывая, как дым или, скажем, туман, роятся, пчёлы мёд собирают чёрт знает где и всё Вам приносят...

...Пафоса, как нас и предупреждали, все-таки никакого – у всех поэтов, как правило, время мчится, летит, или как минимум течет. Самой собой, в Лету. Здесь же оно каплет, причем «по капле керосина», как у Саши Черного – именно так воспринимает автор действительность - без прикрас и лишних объяснений.

Чёрт в русской литературе… изломист…
Он… иногда одомашнен: как Гоголем в классическом рассказе, где… достаточно крёстного знаменья, чтоб парализовать его, претендующего на власть над…

...романтика «лошадиной истории» о любви директора обувного магазина к цыганке – это, конечно, детектив в стиле советских комедий, но исполненный в лучших традициях русской классической прозы.

...высокопоставленные чиновники – чаще всего немецкого происхождения – с высокомерием относились к православному духовенству. Так, в “Соборянах” протопоп Савелий Туберозов занёс в свой дневник запись о том, что губернатор, “яко немец, соблюдая амбицию своего Лютера, русского попа к себе не допустил”...

...как-то жаль, что не дали скульптору А. Рукавишникову установить памятник на Патриарших прудах, в котором, по задумке, примус должен был сыграть не малую роль.

Мощный дар Гончарова был опрокинут в прозу: или вознесён до неё: в поэзии Гончаров не оставил никакого следа; но речь его – взмывающая в верхотуру метафизических небес, и стелящаяся по земле, чтобы вобрать в себя, как можно больше жизненных деталей и подробностей, поэтична сама по себе…

А, может быть, опять та самая русская всеотзывчивость, пушкинское «Эхо» – «Таков и ты, поэт»? Или эта изменчивость-переменчивость сродни духу самой нашей жизни, ее изломам и зигзагам, безднам и бесам?

Точно так же, как в России «поэт больше, чем поэт», так и критик в России больше, чем критик.

В.И. Даль: местоимение «всё» не определяет «много ль, а то, что есть, что налицо, что было, без остатка, сколько есть, сполна, целое, целиком». В «Идиоте» это словечко — водораздел между покушающимися на «всё» и удовлетворяющимися малым «остатком».