Онтологические прогулки

...откуда возникает субъективное чувство, когда вокруг только мертвая материя?

Чем умнее и образованнее человек, тем более он видит в утверждениях религии истину senso allegorico, а в культе – подмену цели средством.

Иной философ (...) силится доказать, что человек всё никак не станет настоящим субъектом, свободным и могущественным, эдаким богом на земле, сверхчеловеком (как будто людям больше заняться нечем). Лекарство от этой «субъектной недостаточности» некоторые видят в том, чтобы «зациклиться на себе любимом»: мол, лишь когда человек начинает говорить «тихо сам с собою», заниматься «практиками себя», становится судьей самому себе и нести ответственность только перед самим собой (как это напоминает декларации террористов, якобы берущие на себя «ответственность» за очередное убийство людей!), вот тогда-то он и превращается в субъекта...

Возьмите всякого, кто, как вы считаете, к вам действительно добр. Вглядитесь в его доброту повнимательнее, и вы увидите – до вас как до отдельного «я» ему совершенно нет дела. Он ценит в вас вашу открытость (причастность) чему-то такому, у чего нет пределов.

Подорога продолжает рыть начатый старшими товарищами котлован отчуждения. Сегодня российское-советское-и-снова-российское-и-по-прежнему-партийное литературоведение (как его ни назови – «археоавангардизмом» или «аналитической антропологией») действительно воспринимает русских писателей, как и русскую литературу, отчужденно...

Отличительные черты, характеризующие вещь саму по себе, включая и то, что мы в ней усматриваем.

...надежда и ностальгия – два предельных состояния, раскрывающих наше истинное отношение к прошлому и к будущему, а тем самым, дающие более точное понимание того, что есть на самом деле.

Необходим новый смысл и цель жизни человека. Необходим возврат к сакральности, тайне бытия.

...если Кант строго держится понятия безусловной необходимости, то Шопенгауэр отмежевывается от него, как бы не желая замечать того обстоятельства, что свобода и необходимость в известном смысле тожественны: общим местом для всех глубокомысленных людей является понимание того, что свободное существо есть такое, которое существует в силу необходимости собственной сущности, а потому в свободе необходимость и случайность присутствуют в равной мере, но уже как бы снятым образом.

Паскаль, как старый добрый часовщик на старинной башне, который уже век смазывает, чистит, исправляет и не даёт остановиться ветшающим часам, показывающим, «какой час дня мы переживаем в христианстве».

Мышь советского человека всегда живет горой абсолютного и всегда готова, по крайней мере, на словах, принести себя ему в жертву, но и этого ей мало – она, как герой «бесов» Достоевского, требует этой жертвы от каждого, связывает всех кровью, убивает ради тотальности.