Рейтинг публикаций

«Сколько раз нас продавали за бабки? Посчитать? Он устал быть предаваемым и решил предать сам. Ты видел деньги? Не сами бабки, а как с любовью они были сложены. Он лелеял их. Его купили, Вася! Почему? Если там наверху можно, то почему нельзя и мне продаться?»

Белые стихи \ на белой бумаге \ молоком писаны. \ Поэзия. \ Мало кому удаётся увидеть. \ Даже если и рифмованные \ и бумага газетная. \ Даже если кровью.

«В сущности, еда – лучшее времяпровождение, – рассуждала, жуя, Любовь Александровна. – Чем больше я съем, тем больше набираюсь сил, тем больше получаю энергии. Практически любое другое занятие заставляет меня не только получать что-то, но и отдавать, а здесь я только беру».

...легче для вас колбаски в супермаркете наворовать, чем гроб в похоронном агентстве.

«...Надо искать крысу, пока не наделала беды, – нервничал я. – Сдали, как стеклотару. Четко и оперативно».

...Люди могут получать удовольствие от того, что им нужно пройтись до магазина, они могут ценить это – но не всегда это побочное благо специально осознанно желают, добиваются, планируют. Человек скорее будет заботиться о том, чтобы магазин оказался ближе к его дому или чтобы была доставка товаров на дом. Специально отодвигать магазин от дома ради прогулки вряд ли кто-то захочет, это благо чаще получают только «даром» и только как побочный эффект неконтролируемых обстоятельств.

Рассказы у Набокова работают много серьёзнее романов, ибо избыток словесной игры, вмещённый в большое пространство текста, превращает игру эту в самодовлеющее явление...

Мне нужно записать это, но у меня нет подходящего инструмента – ни ручки, ни гусиного пера, ни кисти. Тогда, не придумав ничего лучше, я ломаю себе бивень, макаю его в собственную тоску и вывожу первые строки на полотнах своего разума – это мое откровение о том, что было и что будет, о том, что случилось или еще только случится, как и о том, чего никогда не случалось.
Я помню, что вначале было слово. И слово это…

Уже десять лет не живу – не сдыхаю, – вдруг говорит старуха. – Живым помогать – силы нема. Так хоть помёршим! А больше уж не годна ни на что! Кто придёт сюда, до своих – пойду, блины спеку, вместе помянем. Но как солнце зайдёт – всех гоню. Я не верю ни в Бога, ни в чёрта, но на кладбище после солнца – самая нехорошая примета. А днём вот прикапываю: чья могила – неизвестно. А вон и ещё могилки – сироты. Кто ж последит, как не я? Это мой христианский долг. Сама…

...есть особый объект – совокупность человеческих тел, человеческая плоть – к которой приковано особое внимание, к которой проявляют особое отношение и на заботу о которой – по крайней мере на декларативном уровне – ориентировано государство и другие важные общественные структуры.

Главное происшествие моей жизни случилось в очередное воскресенье, когда я, сидя в светлом зале, погружался в предвкушение фильма...

Это была, наверное, самая «дикая» дивизия в ракетных войсках. Дикая по погодным условиям. До горизонта, сколько хватал глаз, тянулись унылые серые сопки без единого кустика. Между камнями кое-где скопились кучки сухого снега. Порывистый ветер носил над сопками песок вперемешку со снегом. Вся дивизия ходила только в валенках и стеганых техничках. В шинелях можно было, разве что, перебежать между помещениями в жилом городке. Температура в -30°С считалась «оттепелью». Вот поэтому-то и служба в этой дивизии была организована «с заменой».