Рейтинг публикаций

...холмы — это то самое место, к которому у меня пожизненная мистическая тяга.

Как и все югославы, Кустурица оказался небритым, неряшливым, крупным мужчиной, который играл в брутальность. Бандерас для бедных, блядь, подумал я. Еще я подумал о том, что он всех уже, и себя прежде всего, заебал солнцем, вином, и цыганами.

Шпильки, рассыпавшиеся за ночь, чернели муравьями на голубой коченеющей простыне. Я решил украсть несколько штук и поселить их в ящике письменного стола. У одного парня я читал в сетевом дневнике, что он поселил в комоде божью коровку, чтобы проверить, заглядывает ли квартирная хозяйка в его белье.

Крепись мой разум! Сердце, из груди, молю, не выскочи! Вмиг, в одночасье сорванвесь цвет психоанализа!

Тексты Насти Трубачевой мне прислал наш постоянный автор Андрей Башаримов. Его вкусу я доверяю - как в литературе, так и в жизни. Да и тексты оказались прелестными. Поэтому мы и даём их в мартовской подборке <Эгоиста>. Про саму Настю мне мало что известно. Башаримыч говорит, что происходит Настя из Москвы, а сейчас находится в Германии, где пишет что-то научное. И у меня нет резонов ему не верить.

У вас «Таганка», «Современник», а у нас ничего, поэтому мы сами себе Таганка и Современник – в какой-то степени, конечно…

Лишь к вечеру они подъехали к монастырю с его древними знаменитыми фресками. Внизу через мостик, через речку , бегущую к широкому озеру и дальше на холм был виден белостенный монастырь. Здесь у гостиницы они оставили машины и пошли в гостиницу.

Она раскрывает руки и показывает – поле широоокое. Он сводит руки: а посреди поля – скамееечка. Маахонькая. А на скамеечке – можно потрахаться.

Я так и шёл домой после операции с заклеенным глазом. Как с рюкзаком на спине. Инка – на работе, мама – дома с ребёнком сидит, никто даже под локоть не поддержит. А я один по бетонным этим плитам – грязного, скользкого, зловонного, сочащегося нечистотами, пропахшего фекалом и мочой, похожего на заброшенную бойлерную, назначенного к сносу дома – Нью-йоркского сабвея

Вначале я ходил по окраинам города, катя перед собой мою собаку, моего Роджера, чтобы люди привыкли и говорили: Вот идет чудак со своей собакой! А для того, чтобы выглядеть совсем чудаком, я стал носить чудную шляпу с дыркой! И, когда люди стали говорить: вот идет чудак с собакой, я осмелел.

Нравится нам это, или нет, но Сергиенко пишет замечательную прозу, которую читать легко и любопытно. Микс из фени и экзистенциональной изжоги, лёгкой иронии и нелёгкого жизненного опыта блатного человека позволил Сергиенко создать замечательно смешные тексты. И, при всём, при том, совершенно не "наблатыканные". Просто у берлинского жителя тоска по родине так проявляется.