Рейтинг публикаций

Субъективные впечатления. Очень субъективные

...как вообще был устроен Гай Френсис де Монсис Берджесс. Он работал на CCCР и выбрал закончить свою жизнь там, стать изгоем в родной Англии при том, что мог построить идеальную карьеру (хотя с этим сложнее – слишком уж необычной фигурой он был для ступенек карьерного дипломата), был англичанином «до кончиков ногтей».

Слово ушло на аудио. Потому что “никто не хотел умирать”. И слово — тоже.

Не поддавайтесь либеральному диктату ‒ он не менее опасен (в смысле выхолащивания сути вещей), чем любой другой, особенно если не очень вежествен.

...сотни тысяч людей, живущие в том или ином непризнанном регионе, подвергнувшемся схлестыванию стрел ненависти своих политических лидеров — самопровозглашенных и сторонников конституционного строя — пожинают и по сей день плоды вооруженной конфронтации. Их чаяния миру не поведаны по сути, не представлена их Правда...

Литература, по Мандельштаму, зверь. И «нельзя зверю стыдится пушной своей шкуры»

...не зря она «желает знать, где сидит фазан».

Вовсе не конечная победа – радость для него, а сам миг крушения, гибели, смерти.

Владислав Ходасевич был страстный игрок. Это обстоятельство следует учитывать не только его биографам, но и исследователям его поэтического наследия. Можно лишь сожалеть, что Ходасевич так и нe создал обещанную статью об игроках в русской литератyре.

Писатель постоянно искал ответ на “русскую загадку” и не уставал подчёркивать алогизм, парадоксальность, непредсказуемость российской действительности, её “метаморфозы”, “сюрпризы и внезапности” (...) Так и здесь – “развязка дела так оригинальна, что подобное ей даже едва ли возможно где-нибудь, кроме России”/...

Теrra incognita - это ...рассказ о бесплодной земле отчуждения, которая царила и одновременно не царила после Первой мировой войны, это абсолютное предчувствие гибели, и ее неоднозначность, невозможность. Нет в тексте прямого осуждения человека, есть только абсолютное удивление тому, что человек может жить-жить, и вдруг умереть, убить, при этом снова вернуться в тот единственный мир вечности, о котором помнил с детства, и которого всю жизнь так отчаянно, как ребенок, боялся.