Рейтинг публикаций

И тем же днем Энчо узнал, что «желанцы» — это зимовщики с мыса Желания на Новой Земле, а еще есть «правдинцы», «уединенцы», «соп-каргинцы». И кого еще только ни встретишь на Диксоне — перевалочном пункте полярников с острова на остров, с островов на материк и обратно, в этой северной арктической столице на берегу Карского моря.

Сложность плетения жизненных орнаментов слишком сложна. …бурлит квантовая пена: все мы уходим в неё, свершая квантовый переход, меняя частотность.

У зимы свои заботы – \ На страницы сыпать снег. \ Я не спрашиваю, кто ты \ Загрустивший человек, \\ Или вспомнилось былое, \ Или нудно, просто так, \От досады сердце ноет \ Болью сжатое в кулак. \\ Ты провалишься в подушку, \ В рыжий ворох одеял \ Спрячешь душу, как игрушку, \ Ту, которую сломал.

Линия его поёт: орнаменты, чудесно соединяясь, словно дают образ мира, неповторимо увиденного и осознанного художником.

Если же в свете мысли о единстве всего сущего в боге, как всеедином, мы приходим к мысли о гармонии мира в целом (которая, опять же, не исключает дисгармонии эмпирической действительности), то становится ясным, что от нас уже не может укрыться метафизическое значение половой любви.

...Ваш муж и брат, козявочка и светлый человек только-то отдохнуть прилег, а вам уже играться с ним понадобилось, шить, да петли метать! Только он вам не мумия, и не мундир! Нет, миленькие, рылом не вышли! Вам хотя бы соломку складывать научиться, куда там петли метать!.. Ножи да вилки, да палочки китайские – того и гляди, глаза друг дружке выколите!.. Родители ваши, прародители всеобщего счастия желали, радости беззаветной. Строем ходили… Отгремело. Теперь людьми пожить бы, да только надобно прежде научиться. А как научиться, когда любви нет? Прошляпили вы любовь! Большого Илью не приметили. Катает теперь большой Илья малого на своей колеснице, а вам невдомек. Так и остались на блюде остывать.

Лида – первая и, казалось, навсегдашняя любовь Полянина, проводив его на службу через год с небольшим вышла замуж. Предстоящая встреча с ней половинила желаниe ехать домой, он стыдился, будто был повинен в случившемся.

Тот день я не забуду никогда: ведь мне пришлось в полной мере ощутить «вкус и прелесть» пурги. Нас отпустили с уроков пораньше, и я, не дожидаясь трактора с будкой на полозьях, обычно возившего учащихся в школу, расположенную в поселке, и обратно в наш колхоз, решил пройтись до дома пешком. Подумаешь − всего-навсего каких-то восемь километров!

Русские мы! Это, право, вселенский экстаз. \ Русские мы! Это прямо в ладошку гвоздь ржавый! \ Что будет дальше? Голгофа. И ты знаешь сам. \ Пой вместе, пой, коли русский, а это всё значит, \ ты – не предатель, \ не – Брут, \ ты – не Каин. \ Ты – храм, \ что на крови. И ты жертва – святая теляти… \ Ты – кто сражался все восемь безумнейших лет, \ ты – кто в подвале провел своё детство ребёнком! \ Пой о победе! Из всех долгожданных побед: \ всем вопреки, этим нацикам, этим подонкам! \ Пой, как седой фронтовик, пой, зайдясь от восторга!

Мир, где нельзя провести границу между означающим и означаемым, лицом, маской и отражением. Где ни живая, ни мертвая вода не справляются со своей классической задачей, где кромешный ужас, предметы, не отбрасывающие тени, части тела, существующие сами по себе, благо приобретает продолговатую форму и светится, зеркала крадут души и неупокоенные призраки странствуют по не-человеческой земле, которая поглощает людей и скот, а кости сплёвывает в залив, детишки подбирают их на берегу, делают из них украшения, а от слов и смыслов избавляются, чтобы постичь мир вещей. Мир, где сделали выбор в пользу хаоса.

Не люди и не то, что с ними связано являются объектами исследования, а глобальные абсолютно автономные объекты. Так понятые объекты субсистируют друг с другом за пределами наблюдателя-человека. Для этих субсистенций люди не нужны, они им иррелевантны. Рефлексия по поводу людей (человека) является устаревшей экзистенциальной философией, которая продолжается не благодаря самой себе, а благодаря административному ресурсу, ангажированности или идеологическому регулированию.

Бога исповедуем! Господу хвала! \ Земли величают Предвечного Отца. \ Ангелы, и Небо, и Силы без числа, \ Сонмы Серафимов взывают без конца: \ Свят, Свят, Свят \ Господь Бог Саваоф! \ Весь земной плат, \ Весь Небесный покров \ Его славой горят, \ Его славой полны! \ Бог родился. Вошел в нашу явь, в наши сны.