Рейтинг публикаций

...меня интересовал не столько сам Гегель и отличие его философии от других учений, сколько человек, и всегда хотелось – с помощью Гегеля – знать, а главное понимать в человеке то, чего я еще не знал, а если и знал, то не понимал сути или не мог ее четко сформулировать.

Silentium sacrum: И ещё скажу! И ещё скажу! Ещё 1000 раз скажу: "Великая вещь молчание!" И сколько об этом сказано! И сколько еще скажут…

...формирование намерения как живой связи со стихией творения до сих пор остаётся хотя и давно раскрытой, но не только не разработанной, а даже забытой, потерянной, утраченной технологией; каждый из трёх этапов истории философии: античности, средневековья и нового времени, по-своему развивал технос намерения и одновременно по-своему его искажал, упирая на сиюминутные достижения вопреки стратегической полноте техноса. Что сегодня?

В этом мягком лесу, \ В этом мягком, как нежность, лесу \ В эти сумерки белые бережно я твою нежность несу.

Фамадихана. Повтори три раза и запомнишь. Трех раз достаточно. Три раза, и уже не забудешь. Колдовское слово… Мне тоже сначала казалось, что не смогу запомнить… Общение с мертвыми. В Африке принято. В порядке вещей. Извлекают своих близких из могил, вместе ужинают, песни поют. То есть, жизнь ни на минуту не прекращается. Такая концепция. Ни на минуту. Ни при каких обстоятельствах. И после смерти тоже… Как вариант. Почему бы и нет?

...Никакой зауми. ...От врождённой ли скромности? Нет. Просто авторы не знают. Не в курсе. Не замечены и не привлекались. Дело швах: не читали, не прошли посвящение, с тайным знанием не знакомы. Оттого, строго по Канту, они щиплют за задницу реальность, данную им в ощущениях, дуют на неё, на воздухе проветривают. Они понимают всю невозможность выразить герметичность «вещи в себе», а потому следуют линией наименьшего сопротивления, то есть, находят грустным героям, где портвейна бутылку, а где и водочки – и, глядишь, дело то пошло! Задвигались герои, зарозовели (а девушки – зарделись, потому что они студентки отделения восточных языков и изучают сансткрит).

Всё равно дождусь! Обволакиваю любовью, \ укутываю любовью, обнимаю любовью, заговариваю \ от пулей-дур! От ранений, от хворей! \ - Не коснись его ока карего! \\ Всё равно дождусь. Всех дождусь! «Кто не ждал меня – \ как у Константина Симонова, – пусть скажут…» \ Ибо не было ещё такого дня, просто не было такого дня, \ чтоб не думать, как там \\ мой, \\ чужой, \\ как там – каждый?

...Успеть до грозы. Смотри: стоит на краю неба, темная, как Сатана, ведрами погромыхивает. Грядки полымем полыхают, жар, как из печи; клубника переспела, осыпается; нагибаясь, голову будто в огонь окунаем; а корзины бездонны, век не наполнишь; в глазах кровавые чертики скачут...

Экзистенция его книг высока: он был философом жизни: с этакой сократической улыбкой исследуя все её наслоения, всю её пёструю мешанину.

...живое не бежит впереди самого себя, не кричит: берегись, и не указывает пальцем: я завтра буду там. Живое всегда в моменте дления, не здесь и сейчас, а везде и всегда, если ты в моменте, всё вокруг, позади и впереди тебя живо, предполагать нечего; книга жизни пишется не в вакууме мёртвого, а в "бесцельности сияющей ночи", ночь жизни сияет непрерывно или актуально, замедляясь в галактики или разбегаясь простором. Кто или что помешает кобылице мять ковыль?!

Произведения Еврипида, как и других античных авторов, дошли до нас не в оригинальных рукописях, но в копиях, многие из которых изготовлены через несколько столетий после создания оригинала... (...) К счастью, исправления и вставки нередко можно увидеть человеку, хорошо знакомому со стилем и языком Еврипида, потому что, во-первых, подделать строки гениального драматурга не так-то просто, а, во-вторых, сам язык меняется от эпохи к эпохе.

...Благо способно творить как злое, так и доброе, а Зло – только само себя.