Рейтинг публикаций

Прасковья, так звали молодую женщину, была из сосьвинских манси...

Этнографы, профессиональные исследователи различных мастей, новых и неизвестных рубежей, рискуют остаться в скором будущем без работы. Их занятия начали сводиться к просиживанию штанов в тихих библиотеках и изысканию в пыльных книгах ветхих топонимов.

...помню моих Взрослых. Они у меня, знаете ли, не шли в ногу со временем. Окуджаву не слушали и Самиздат не читали. Зато по воскресеньям каждый раз имели застолье - сколько себя помню, опять же. И, в результате невинного созерцания мною (а за застольями я научился подсматривать ещё раньше, чем за девочками - можно смело сказать, что я имел осознанный опыт с Танатосом раньше осознанного опыта с Эросом) я таки конкретно усвоил, что застолья Взрослых - вещь жутко эксклюзивная (бо меня каждый раз выгоняли "спать"!) и вообще, там присутствует некий, как сказал бы Буратино, жжутко интерресный инициативный опыт (посредством того, "что пьют"!).

Неужели любить жизнь, а не только свои желания и мечты, это искусство, которое никому не по силам?

Тогда я окончательно понял, что должен слышать все, что происходит вокруг, чтобы обеспечить свою безопасность. Никогда с тех пор ничто не закрывало мои уши, я научился распределять деятельность своего мозга – одна часть его поглощала информацию из книги, вторая анализировала то, что слышали уши.

Знаю баб. И потому не люблю их.

Никак не удавалось понять, куда ушла эта женщина.

"...бывают времена, когда терема царей становятся их тюрьмами, а хижины убогих — обителью богов. Когда нищий видит царя и царь видит нищего, когда грешник видит святого и святой видит грешника, — им всегда кажется, что один из них в чем-то свободнее другого, но из этой кажимости не всегда приходят к верному пониманию свободы".

Коля достал маленький ключик и открыл дверцу потайного шкафа, изготовленного в виде живописного портрета. Это была небольшая картина модного художника Никаса Сафронова, изобразившего Соню Лихутину в образе мадам Помпадур. Заказывая портрет, Коля предполагал, что подарит его Соне, но потом случилась история, заставившая отказаться от этого остроумного, как ему казалось, замысла, и он попросил краснодеревщика (который как раз занимался оформлением его кабинета) использовать портрет в качестве камуфляжа для секретного шкафа

"И чего ты с ним якшаться вздумала, Марфуша? По всему видно, не нашего сукна епанча!"

Наша школьная пионерская дружина дружно и упорно боролась (ох, боролась!) за право носить имя Василия Константиновича Блюхера. Боролась и одновременно носила. Примерялась уже. Авансом. (Что Сталин погорячился и зазря, по ошибке шлёпнул выдающегося военачальника, нам всем уже тогда разъяснили.)

Поднявшись, весь в слезах, в квартиру, он достал тонкую тетрадь, положил ее на старый детский стул и, согнувшись, принялся писать