Рейтинг публикаций

Время поторапливаться, иначе скоро нельзя будет охватить взглядом это великолепное, хотя и разрушительное чудо литературы – со всеми живыми и засохшими веточками, начинающими подгнивать корнями и все еще мощным стеблем.

В кадре предстает Я иного человека, нежели Я снимающего. Этот другой имярек на глади зеркальца амальгам — проводник, Хроникёр, лирический персонаж, актёр, находящийся в диалоге с другим и другими, с читателем, с ухом мира, с прохожими, с собой прошлым и будущим, с потусторонностью, запахами, тенями и облаками «В широкошумных дубровах»...

Поэзия будто не связана с земным планом: хотя реализация себя, как поэта в мире, требует ох каких, именно земных усилий.

...Сущее приведено к бытию, оно названо как таковое. Не это ли придает классической повествовательной технике черты священного текста?

Три составляющих – любовь, политика, и портретирование эксцентриков... (...) Тургенев так упорно работает с этими не стыкующимися компонентами, что, кажется, он считает эту нестыковку «не багом, а фичей»...

...Физически ощущаемая прозрачность текста. Гипнотизирующее размывание слов и объектов. Неотчетливые границы становятся по мере прочтения еще более неотчетливыми. Они тают у тебя на глазах. Ландшафт меняется, оставаясь тем же – ничем, любым из возможных, невозможным. Ты фантазируешь, что, если вернуться на предыдущую страницу, там появится новый, незнакомый текст. И его потребуется вновь читать, следуя по зыбучей вязкости болотистых пространств за безымянным силуэтом на лесной, сельской или какой-то иной дороге, тонущей в сумерках последних дней осени.

Поэзия Фотиандра Метаноика представляет собой высокохудожественное, интереснейшее явление современной литературы, далеко выходящее за рамки «филологической поэзии», «православной литературы». Она свидетельствует о многогранности современного литературного процесса и требует рассмотрения вопроса о филологической поэзии, о «православной поэзии» наших дней.

Достоевский придавал огромное значение субъективному ощущению человеком времени. Важнейшим типом художественного времени его романов стало субъективное время героя, которое определяет ритм образа. Субъективное время одного героя подчиняет порой субъективное время другого. Все это создает особую форму «сцепления» у Достоевского.

...dada-культура является базисом для многих современных художников, хотя бы и преодолевших в своем искусстве идею самоорганизующегося хаоса. Естественно, в рамках одной статьи мы эту задачу не решим, но хотя бы прочертим ее контуры.

Круг чтения — необходимый элемент социальной характеристики персонажа. С «книгой французского романа» мы видим адъютанта царя. А старый слуга Болконских Алпатыч читает «Жития» — что было привычным для образованных крестьян и дворовых патриархального склада. Рядовые в русской армии почти поголовно неграмотны. Однако у них проявляются литературные интересы: на досуге у костра слушают солдаты сказки об Алеше-пройдохе, о поповском батраке Миколке, рассказы о «Потемкинских и Суворовских походах».

Параллельные культурные миры существовали всегда. В Средневековье городская жизнь была разделена на дневную, созидательную и ночную, разрушительную. Днем, как тогда считалось, творятся дела божеские, ночью – дьявольские. Правда, один раз в году, перед Великим постом, ночной культуре дозволялось около двух недель кряду бывать на улицах многих европейских городов даже днем. Это время называлось «карнавалом», а культура праздника – карнавальной культурой. Если присмотреться, то карнавальная культура очень схожа с культурой современного авангарда.

Неравенство учителя и ученика, компетентного оратора и некомпетентного слушателя, лидера мнения и его последователей и т.д. ложиться на плечи учителя (и популяризатора) тройной ответственностью...