Рейтинг публикаций

"Когда я смотрю на вас всех, то понимаю, что вы, вообще, ничего о себе не знаете. И даже если кто-то сделает гадость, а потом мучается, то все равно никому об этом не рассказывает, и все хорошее, что в этот момент человек мог бы сделать или хотя бы сказать, тихо умирает у него в душе. Это неправильно, поверь мне. Если ты чувствуешь, что сделала что-то не так, сразу же говори об этом, говори, не думая о том, что будет дальше. Главное, перебороть себя, свой страх показаться слабаком".

Мы в доме. Я играю со своим сводным братом Володей. Ему пять лет. Играем возле огромного аквариума. Масса игрушек. И вот, ни с того, ни с чего, Володя вдруг ударил меня. Не больно. Но было очень обидно. Во-первых, ни за что. Во-вторых, я не могу ему ответить – он ведь маленький.

- ...Они с мужем городские цветы и могут жить только в центре, но это так утомляет, что иногда хочется, наконец, тишины и покоя. А муж служит в Минообороны. А зовут ее Нинель, и если уж так интересно, то фамилия у нее очень красивая – Рубинчик.

Щекотка эроса и щемящая боль сердца одновременно. Кто испытал, тот знает... Любовь?.. И разделенное одиночество, уют одиночества... тепло сплетенных рук посреди баюкающей стыни вокруг...

Накрапывает дождик. Спешат людишки. Не остановятся, не подумают, как великолепна жизнь во всех ее безжалостных проявлениях

Внешний мир бесцеремонно вторгался в их жизнь. И если телеэкран с его развязно-нагловатой навязчивостью можно было и погасить, то как отключить митинг, что несколько дней хамил под окнами. Толпа народу, собранная на деньги, что-то демонстрировала в угоду одним политикам, создавая давление на других. С утра до ночи орали громкоговорители, выплескивая децибелы призывов и попсы.

Опустив головы «небратья» шли, как на убой. Вот идет совсем юный, щуплый, мелкий, кажется, такой и автомат в руках не удержит. Оля присматривается внимательней. ...Зачем такому убивать? Оля провожала глазами каждого, задавая себе это вопрос. Зачем? Не жилось им, что ли, спокойно на том берегу Днепра?

Каждое утро, ровно в шесть, когда детишки дрыхнут, а поэтические психи только ложатся в постель, мой приемник взрывается музыкой. Могучая и торжественная до тошноты она ударяется в стены, отскакивает от потолка и глушит остатки сна, как динамит глушит рыбу. Надтреснутый голосок Михалкова-старшего поет о какой-то стране, о какой-то партии, о прекрасном будущем и прочей фигне. Это называется Гимн.

С Андреем первой познакомилась Наталья (так уж ей повезло, посчастливилось). И, конечно же, не утерпела, сразу проговорилась, восторженная дурочка, рассказала о нем подругам на лавочке Гоголевского бульвара, куда те были вызваны по телефону.

Дети — своей жизнью, соседи — своей.

Каждый раз, смотрясь в зеркало, ты его изменяешь.

Поезд трогается, и кто-то из оставшихся в нем видит напоследок, как идет прочь от метро худая девушка с длинным тромбоновым футляром в руке