Рейтинг публикаций

ОЯ: "...на днях я решил «разобраться» со своими воззрениями касательно философии религии, написав очередной опус..."

Все знают, что автор нечто скрывает, но немногие догадываются, что автор скрывает самого себя. Секацкий делает вид, что не может молчать, что занят производством смыслов и расширением сознания, однако всего лишь оправдывает нежелание говорить прямо и по существу, придает этому нежеланию лингвистический шарм, превращает размышления в словесную, языковую игру.

В 1990-е годы Запад попытался уничтожить Русскую цивилизацию. По большому счёту нас спасли рассогласованность действий западных политических сил и исторические случайности, имевшие, как правило, субъективный характер. Но то, что эта попытка не удалась, не означает, что Запад не будет предпринимать такие попытки вновь. Сегодня против нашей страны идёт открытая гибридная война, и одним из фронтов этой войны является информационное пространство, в котором сталкиваются друг с другом разные идеологии. И в рамках информационно-идеологической войны представление о России как несамодостаточном, азиатском государстве является важным инструментом дискредитации страны и способом обоснования радикальных действий со стороны Запада, направленных на её разрушение.

Американец определяет свою социальную ценность не через глубину и содержательность отношений с другими, а через популярность среди большого количества людей. Он хочет нравиться всем, «to be liked», что не предполагает, что другие должны быть ему приятны и симпатичны. Их индивидуальные качества его мало интересуют, так как популярность – знак успеха и оценивается только в количественных категориях, а не качественных, буквально количеством людей, которым вы нравитесь. В то же время, популярность требует избирательности, необходимо избавляться от ненужного балласта отношений непродуктивных...

...греховный разум стремится к нижнему пределу этих символов, а разум духовный – к пределу верхнему.

Метафизика Саратова — это метафизика волшебного Города, висящего над бездной.

Капиталистическое общество стремится создать соответствующий тип субъективности, и в этом контексте капитализм является изначально духовным явлением. Суть этого явления – в подмене слова числом, сущности инструментом. Капитализм устраняет слово и объявляет число высшим носителем смысла.

Ну-с, поразмышляем о <русской идее> -- по-русски и поприличней, поприличней: Но что такое? Мы сразу попадаем в чисто словесный и мертво-буквалистский загон, который О.Шпенглер почти матерно называл <псевдоморфозом>, т.е. торжеством в данной культуре заведомо чуждых и поддельных ценностей с их <пустотными формами>, исключающими <даже полное развитие своего самосознания>.

Мир, в котором мы находимся, не только неимоверно сложен, но, главное – он, с одной стороны, вполне упорядочен и организован, однако, с другой – в нем господствует неопределенность на всех уровнях. То есть управлять им, отличие от компьютерных игр, невозможно, так как непонятно, что будет дальше, особенно в той сфере, где обретается сознание, которое всё время выкидывает всякие кренделя...

...Даже если ты перейдешь в робота, ты никогда не сможешь стать нами. Ты так и останешься навсегда роботом или потеряешь себя. Мы – другие существа. С переходом в сеть ты потеряешь все, что вы так цените. Эмоции, социальные игры, окутанные тайной другого. Вы потеряете любовь. Страсть и удовлетворение больше не будут двигать вами. Это смерть без смерти для вас.

Советское, относительно истории России, является не сущностью, а исторической формой. При этом, как и всё, что присутствует в истории, такая форма обладает внутренней подвижностью, меняется с течением времени. Именно поэтому не существует «советского вообще». Анализируя события советского времени всегда необходимо прояснять вопрос о хронологических рамках такого анализа: о каком именно десятилетии советской истории в данном случае идёт речь.

Вокзал: отстойник народных бедствий, несгораемый ящик истерии. Пребывание на "пороге", постоянная готовность к истерии (истерия начинается с готовности - с момента, когда припадок превращается в готовый к употреблению ресурс). Жизнь на вокзале питалась истерикой и свободой. Жизнь питалась. Жизнь стояла на грани катастрофы, и в этом находила свой постоянный и надежный ресурс.