Рейтинг публикаций

...Чезаре Аль-Косе жил как полагалось, имел эфиопку для забав и лениво засматривался на свою ближайшую соседку Инессу Хесус Марию Брабант.

...была ли возможна такая ситуация, чтобы молодая женщина, с ребенком, без памяти влюбленная в своего красавца мужа-испанца, за два дня потеряла голову, и даже не влюбилась, а совершенно отравилась этим самым известным писателем, как бывало только в романах Стефана Цвейга...

Все замерли — я один.

...Подпевай, Сереня, люблю, – говорит, – эту песню. А я ему говорю – ты, Коль, не пей столько-то, помрешь ведь. – Я? – удивлялся, – да никогда! – Так ты что ж, так уж и никогда, ты что – бог что ли? – Да, – говорит, – я бог. И падал с крыльца ничком в ноготки и душистый табак.

Они пытались представить любые исследования числа PHI и ряда Фибоначчи математическими хулиганством, которое якобы не имело никакого отношения к науке. Все эти закономерности в музыкальных тонах, в частотах обращения планет, в генетике, в импульсах головного мозга и сердца они не считали твердо установленными фактами, как будто другие факты были ими установлены более твердо и без погрешностей. Нет, наука скрывала истоки своего происхождения, число PHI и «божественную пропорцию» вовсе не по этой причине. Больше всего наука опасалась, что выращенный ею человек снова начнет замечать, насколько разумной и удивительно прекрасной была необъятная вселенная, неотъемлемой частью которой являлся он сам.

Человек — исказитель бытия, бытие — исказитель человека, а вместе они порождают бесконечность уродства.

Но нам легче. Мы сильные и хитрые, мы научились жить в непонятном мире взрослых, мы продолжаем играть в любимые игры, делая вид, что это работа. А еще мы нашли друг дружку.

...Три патрона в последней обойме и граната. Все мое преимущество. Все ближе и ближе с осторожностью гиены боевики подбирались к моему убежищу. Один не дошел. Патрон и граната. Но они решили не рисковать. Выстрел из РПГ отбросил меня от скалы…

Эта девочка-подросток ходит в Катину школу, спит в Катиной кровати, Катины вещи носит, но это не она.
На тринадцатилетие Катины родители собрали полный дом родни, но родни совсем не ее, а другой, неизвестной ей, Кати. И всем этим людям Катя, настоящая Катя, не нужна и не интересна. Никто не подозревает о ее существовании.
В тот день Катя смертельно заболела грустью. Глубочайшей, неизлечимой.

Вот такой человек Борис Евгеньевич. Настоящий русский богатырь семи пядей во лбу.

Мы смотрели друг на друга, исподлобья, знакомясь – я, бездарное перекати-поле, от всего оторванный лист, и старинная выморочная халупа, затянутая, как в паутину, в пурпурный девичий виноград.