Рейтинг публикаций

Из десяти мер мудрости и красоты девять достались Иерушалаиму, остальному миру — одна. (Авот дерабби Натан, А, 41)

Существо картины составляет эссенция невыговариваемости. Тарковскому нужно было, чтобы с первых мгновений и до последних в простом показе вроде бы обыденного течения жизни простых людей ощущалась мистерия. Предельная простота триединства. То есть никаких трюков, никаких приёмов, никаких метафор, никаких ассоциирований и прыжков, никакого монтажа, никаких сюжетных измышлений и мыслительных ходов: просто бытие открывает себя. Да понимает ли ассистент по реквизиту, какого внутреннего качества, то есть внутреннего движения и загадочности должен быть каждый сантиметр пленки?!

Каким образом ничто превращается во всё, оставаясь ничем? Мироздание представлено как дуальная система из вневременной бесконечности и ее голографической сверхвысокочастотной проекции, составляя в любой позиции интегрально ноль. Бытие в виде вселенных с обитаемыми планетами является производной голограммы, и строится на информационной основе.

Сознание проявляет бытие посредством своих носителей, придавая ему смысл, а жизнь себе через отбор сведений о бытии, которые оно способно дешифровать, копировать и обработать для дальнейшего использования. Сознание фиксирует доступные ему изменения бытия в виде необратимого процесса, получая длительность в каждом настоящем мгновении последовательного ряда технически разделенных мгновений, но без разделения их в сознании, создавая тем самым собственное время своими усилиями. Это настоящее время становится условием отделения сознания от неживого.

Ясно и отчетливо только переживание себя живым, существующим. Точка. Все остальное – неясно и неотчетливо. Точка. Содержание этих двух точек должно лежать в основе философии, любой выход из ограниченного этими точками пространства является выходом за пределы философии...

Собственная смерть потому и таинственна, что она принципиально непредставима, т.е. может быть дана лишь в нулевом опыте, или, что то же самое, в отсутствии всякого опыта.

В нём было нечто от ветхозаветного пророка, обличающего нравы – в том числе правителей; но обличения эти, делая яснее некоторые кадры яви, не изменяли реальность, увы…

Конечно, приведенные соображения, балансирующие на грани между наукой и религией, выглядят довольно необычными, точнее, совершенно выпадающими из ряда известных научных гипотез, но, тем не менее, солидное основание для них в виде идей Парменида, Декарта, Локка, Гоббса, Беркли, Канта, последних открытий в области голографии, а также археологических находок необъяснимых никакими научными теориями артефактов, не дают возможности отнестись к ним как флеру безумных фантазий.

...мы предполагаем, что «Алетейя» и «Докса», представляя собой два несводимых друг к другу способа описания одной реальности, необходимы для формирования адекватной картины этой реальности. Существенно, что «Алетейя», объявленная Парменидом истинным знанием, является, по сути, нерефлексивным взглядом чистого νὸος, видением истины, νοεῖν[1] (пусть и не без оговорок).

Пруст создает "Поиски утраченного времени" и "Обретенное время" как безделицу, как то, что без дела, потому что истинным своим делом Пруст полагал чтение себя.

Если посмотреть на течение жизни человечества в его развитии, то оказывается, что оно идет с ускорением, которое всё более уплотняет основные фазы этого развития – от рабовладельческого до капиталистического. Более того, еще до возникновения цивилизации живой мир так же развивался с ускорением, но в более медленном темпе. Причины этого явления до сих пор не установлены. Ниже мы попытаемся это сделать.