Рейтинг публикаций

А здесь стреляли. Я стрелял… так как-то получилось… сложились обстоятельства… Странно, вроде бы именно я стрелял… точно я, и, в то же время, не я… Оно само как будто. Такое необычное обстоятельство, наподобие головокружения. Вот, у вас кружилась когда-нибудь голова?

Однажды я вот так же удивился человеку, сошедшему ночью, в тридцатиградусный мороз на остановке близ кладбища. Зачем? А кто его знает. Никто никогда ничего не знает.

К нему пристал с этой проблемой один малознакомый азербайджанец, неторопливый и обстоятельный человек:
- Ну, а в государственном масштабе история, зачем нужна?
- Ну, это очень просто… Ты, например, утром встал и забыл, как штаны надевать. Ну, и пошел по улице со штанами на голове…
- Нет, а в государственном масштабе?..
- А в государственном, тем более… Представляешь: вся страна со штанами на голове…

Я могу собирать и разбирать себя, как башню из кубиков

… и разве не знаю что духовный мир и мир реальный во многом антиподы… может быть даже антимиры… и при соприкосновении происходит аннигиляция… вот я и аннигилирован… незаметно ввиду ничтожности...

А чтоб сено промокло, этого ведь никак нельзя допустить...

Кофе – это всегда не просто напиток. Не знаю, замечали вы или нет, но в советские времена с ароматом кофе мы как будто вдыхали недоступной нам «не нашей» жизни. А в коллективном кофепитии было что-то диссидентское. Я не видел, чтобы в общежитии строителей распивали кофе. И не представляю, чтобы милиционер в своей дежурке пил этот протестный напиток

...мы с Охапкиным работаем в одной юридической фирме и периодически спорим о прошедшей эстафете олимпийского огня. Он, на трассе не стоявший, считает, что огонь нёс тепло в души горожан, а я считаю, что холод.

Бугор-воевода кагором обходит владенья свои и потчует нас мухомором своей безбережной любви. На тихой пустынней небрежной стоит он - и тут спору нет - осанкой своею медвежьей опершися на карапет. И щурит он ласково брови, свирепо зубами сучит и сиплую песню заводит, и логос его говорит: "Засните, стекольные девы. Примите неновый венец. Граненые выйдут налево, направо изыдет дохлец.

Любое заточение истины в форму искажает её, а бездействие приводит к гниению. Возможно, существует институт и мавзолей истины. Истина – это труп.

Наверное, тогда бы ты увидел себя со стороны во все времена, само собой, и в старости, и перед самой смертью, и во время неё.

Пока она говорила, Кормлев смотрел на нее внимательно, немного удивленно и грустно. Она, казалось, не замечает этого взгляда и говорит более для себя или, может быть, для кого-то, кого здесь не было. Потом они помолчали немного, глядя в окно. Казалось, что-то образовалось в пространстве между ними, сгустилось, потянулось за окно, к одиноко раскачивающемуся листу, сложилось в треугольник, невидимый, но явно ощущаемый той частью души, где пряталось одиночество