Рейтинг публикаций

Друзья мои, налейте мне сто грамм. // И яблока кусок не пожалейте. // Потом еще грамм пятьдесят налейте. // И сами не тяните, тоже пейте.

Как любой другой внутренний эмигрант он отвергал все то, что ему навязывалось в качестве новой культуры «хардкора». Отвергал чужеродные книги и бездарное кино, такие же одноразовые, как пластиковые стаканчики и презервативы, разбросанные возле мусорных баков. Он презирал новоязычный жаргон, распространившийся среди сборища тупиц, враждебных ко всему, но более всего враждебных к телу той ни о чем не подозревающей России, которое они насиловали своей разлагающей тупостью.
Возможно, именно такое презрение испытывали белые эмигранты, покидавшие страну, наводненную непонятным большевицким новоязом и разгулом беспризорности, но только теперь бежать было некуда. На этот раз пошлый сарказм и жестокость охватили всю планету, так что эмигрантом на ней сделалось само человечество.

...стихи Набокова обычно имеют знакомую, даже пыльную декорацию, унаследованную от романтизма... Форма стиха у Набокова обычно традиционна – стихи часто написаны ямбом. Среди адресатов Набокова – Муза, поэт, ангелы, «я», сердце, душа, и, неизбежно, Россия, память.

Философия - великая поэма без конца, божественная комедия мудрецов, где круги ада, чистилища и рая - части Уробороса. Она находит существование в мысли, в осознании потока идей, в рождении и поглощении Духом самого Себя. И даже сомнение, она прикормила, как пса, потерявшего хозяина в зыбучих песках Пустыни.

...И только философская надежда, что он когда-нибудь положит конец очковтирательству жизни и спасёт от неизбежных страданий тех, кто привык обманываться, удерживает его на поверхности существования. Он оттого и становится философом, что догадывается, интуитивно чувствует вторую сторону бытия, каково оно - бытие в себе, где нет времени, но лишь совершенная Вечность!

Утро в Антверпене немо и ветрено, // Кажется, в простынях скрылись амуры. // Время ночное просеяно, сверено, // Улица дремлет на краешке урны. // Спишь? Ну а я привыкаю к бессоннице, // Ежась в жакете цветном из муслина, // Тупо окрест обхожу, как паломница, // Нюхая запах корицы в витринах

Прошло не детство — прошла уже почти вся жизнь...

Ведь это только кажется, что песок всегда одного цвета - желтого.

Всегда интересно, когда один писатель говорит о другом писателе. Особенно, когда творческие методики их выглядят как едва ли не противоположные. Игорь Клех является идеологическим противником романа как жанра. Сергей Солоух хотя жанра рассказа не чурается, но, тем не менее, становится известен, прежде всего, как романист.

На библейское
Где ты был, когда я полагал основания творения?
Он отвечает даосским:
Я был таков и есмь до своего рождения.

Это небольшое эссе (даже не эссе, а заметку) можно рассматривать в качестве краткого обобщения "Зарисовок к новой метафизике".

История... – это не авторский набор историй из прошлого.