Рейтинг публикаций

– Кто этот долговязый, – спросила она неожиданно грубо и хриповато, и рыхлое лицо ее скривилось надменно. – Это мой друг. Он упал с большой высоты, – тихо, но твердо произнесла Дженни.

Мы продолжаем первую на русском языке публикацию романа Пола Остера. Краткое содержание предыдущих серий. Некий писатель (в нём легко угадывается автор) рассказвает нам о другом писателе, Саксе, своём близком друге и единомышленнике. Роман начинается с того, что Сакс погибает от собственной бомбы - литературно-эстетические, в том числе, взгляды привели Сака на тропу террористической деятельности. Рассказчик парит мозги фэбээровцам, занимающимся расследованием этого странного инцендента, а также пытается сам понять мотивы погибшего друга. История с Саксом оказывается для него и способом самопознания - в вывешенном сегодня отрывке рассказик углубляется в историю своей собственной семейной жизни: всё в этом мире оказывается связанным со всем остальным.

...дочитав роман до конца, буквально на последней строчке читатель вдруг, неожиданно для себя, обнаруживает, что историю Обломова ему рассказал вовсе не Гончаров...

Японская и китайская культуры слишком древние для того, чтобы их потомки поддерживали распущенность и относительность. Это всегда тотальность, глубинная сила, в чем-то даже однозначность.

...Люцифер умело пользовался «комплексом Бога», проникая в самые глубины сознания, чтобы контролировать ум через возвеличивание ложного эго. Пифагор, Декарт, Ньютон, Кантор… Сколько же их было — тех, кому являлся падший ангел света? Ведь эта зависимость развития науки от сверхъестественных состояний, пережитых ее создателями, не была случайной! Люцифер на протяжении всей истории человечества действовал в коллективном сознании как некая самостоятельная и вполне объективная, в конечном счете, сила. И чем упорнее ученые пытались ее отрицать, тем очевиднее становилась связь науки с тайными интригами Люцифера.

«Коллекции претят духу, как гарем – любви».

что его слишком плавный, гладкий овал // обрамлен казался лукавым свеченьем

Внимательные читатели, которые давно следят за творчеством восхитительно постинтеллектуального (потому что анонимного) поэта по имени Нескажу, знают, что определить особенность его творчества - дело нелегкое.

Магия утра. Оно принесло мне кофе с топленым молоком и двойным сахаром. Из тарелки я бережно употребил свежий багет, намазанный шоколадной пастой. Начал собираться на работу, хотя нет, я никогда не назову это работой. Это плавные движения по поверхности любимого дела. От любовных эмоций к своей редакции снова бросает в мурашки. Я не специально, но улыбка сама расцветает на лице. А почему? Уже планирую цельные абзацы репортажа в голове.

Логика ненависти во многом подобна воде. Она свободно перетекает из одного тематического пространства в другое, концентрируясь там, где в конкретный момент можно нанести наибольший ущерб.

...любые утверждения, переступающие границы имманентности в поисках наиболее общих и предельных оснований бытия, надлежит расценивать как философскую ложь...