Дефрагментация
— Владимир Плотников
(07/02/2007)
Ко мне приходит Ночь, и вместе мы сливаемся в одно невыразимое Нечто – получеловек, полутьма, полусвет. Стена, отделяющая мое Я от меня становится хрустально-прозрачной, и по ту ее сторону мягким бархатом ниспадает ночная синь. Ночь входит в город и входит в дом, наполняя своим запахом хрустальные пепельницы и высокие бокалы из старых сервизов. Кропит звездными каплями плед и подушки. Подходя к проигрывающему устройству, ставит пластинку с чем-то медленно-фортепьянным, и затем, поворачиваясь, обнимает меня за плечи
Дорогие мои графоманы
— Алексей Широков
(06/02/2007)
У людей страсть – не лишайте нас этой страсти! Дайте душу излить. Нет у нас занятия более хмельного и радостного, чем писание. И пусть издатели на нас не надеются, хватит им писателей, которые, впрочем, волками воют от них! Мы пишем для себя, а это – выше! Для себя не сделаешь плохо. И как знать, настанет пора, когда издатели сами придут к нам с поклоном, станут слёзно просить отдать им написанное за большие деньги. А мы ещё поглядим!
Дефрагментация
— Владимир Плотников
(05/02/2007)
Змея спит на дне ущелья. Большая треугольная голова покоится на блестящей пирамиде величественных колец бесконечного тела. Стальные ромбовидные чешуйки тысячью окон-зеркал отражают южный полдень: на стенах расселины танцуют множество солнечных змеек. Черные впадины ноздрей медленно втягивают потоки холодного, насыщенного озоном воздуха и с шумом выталкивают наружу косматые клубы углекислого газа
Не могу молчать об интимном
— Дмитрий Гендин
(02/02/2007)
Мы общались по душам, из Персии перенеслись в Китай. Она рассказала про великое множество любовников в своей жизни, я – про абсолютное одиночество (одиночество даже перед Христом, даже в церкви, одиночество пред иконой). Её часто хотели, но, наверное, мало любили. Хотя я не берусь судить
Мертвая зона
— Игорь Кецельман
(01/02/2007)
Черепа убитых людей (пулевые отверстия в затылках) нашли возле дирекции зоопарка. Строили новую вольеру, начали копать землю… И нашли
Вещи, которые мне выбирали
— Алексей Лоскутов
(31/01/2007)
Пополам с воспоминаниями о безбашенности на переменах приходят еще на ум такие: стою один у подоконника. Отрешенно думаю о своем и ни к кому не лезу. Как выяснилось, подобное времяпрепровождение сохранится у меня на всю жизнь. Просто стоял и смотрел, и было мне не то чтобы хорошо, одиноко было и непонятно. Я упивался своим экзистенциализмом. Потом начались комплексы.
Мертвая зона
— Игорь Кецельман
(30/01/2007)
Водитель на погрузчике подъехал к клеткам. Подцепил стальными лапами (две узких серебристых полоски) одну клетку, потом вторую… Крошечный уазик (все остальные машины услали сено возить) аж затрещал от тяжести, но устоял.
Глоток Крыма
— Алексей Широков
(29/01/2007)
Вспомните фильм: Нонна Мордюкова – колхозная председательша говорит Михаилу Ульянову – партийному секретарю: «Хороший ты мужик. Но не орёл». Как это понравилось зрительницам! Повторяли потом по поводу и без повода: «Но не орёл!». Женщины любят орлов, и я им был.
Мертвая зона
— Игорь Кецельман
(26/01/2007)
Вагоны с сеном должны были придти из Смоленска. Еще летом. А сейчас зима. Заказать забыли. Уволился человек, который занимался хозяйственными вопросами, а без него про сено никто и не вспомнил. Спохватились уже зимой, когда из слоновника позвонили.
Фабрика. Осень. Дорога
— Дмитрий Данилов
(25/01/2007)
Вернулась кондукторша с пакетом печенья. «Гробы и печенье» – отрывисто подумал Александр Александрович. Кондукторша медленно продвигалась по салону и собирала плату за проезд. Печенье лежало на кожухе мотора, рядом с водительским местом. «И печенье тут тебе, и гробы» – нехотя подумал Александр Александрович.
Мертвая зона
— Игорь Кецельман
(24/01/2007)
Бледное лицо. В старенькой курточке. Тихий. Больше молчал, когда ехали, и только однажды, мы возвращались из аэропорта – снежного барана отправляли, – попросил: «Можно, мы на боковую дорогу свернем?». Чего спрашивает? Я ж ему не начальник. «Давай. А надолго?» «Да нет, здесь рядом». Вскоре мы остановились у ворот кладбища.
Зарница
— Александр Титов
(23/01/2007)
Не тем путем шел ваш заумный педагог. Надо было искать пути ликвидации труда как смысла, а он заставлял вас вкалывать, бегать, дудеть в горн.
Мертвая зона
— Игорь Кецельман
(22/01/2007)
Оказалось, журавля передали зоопарку с условием, что мы его отвезем в Сибирь и там выпустим. На волю. А переводчица не поняла. «Эти корейцы по-английски с таким ужасным акцентом говорят!» – жаловалась она.
в границах столика
— Лена Элтанг
(19/01/2007)
а знаешь ли ты, что чахоточные с виду мальчики с белыми лунками и лиловыми подглазьями чудовищно хороши в постели? говоришь ты ему ни с того, ни с сего, и он растерянно щурится, будто знать не знает, что и сам из них, из неприкаянных оле лукойе, что наигравшись в твоей детской, оставят там столько пластилина, что хватит вылепить новую жизнь
Мертвая зона
— Игорь Кецельман
(18/01/2007)
Я вспомнил, как в январе мы перевозили змей в новое помещение. Удавов несли в открытом баке. И вдруг один из удавов начал медленно переваливаться через край бака. Наружу. Стоявший рядом зоопарковец просто спихнул его сапогом обратно.
Дом десять
— Дмитрий Данилов
(17/01/2007)
Какая сейчас разница, кто с кем дружил и кто с кем дрался, это было так давно, что можно сказать, что и не было вовсе, это все ушло навсегда и совершенно неинтересно, возможно, кто-то из участников событий умер, кто-то уехал жить в другое место, кто-то спился или сел в тюрьму, кто-то ведет тихую обычную жизнь в том же Тушино, это все не важно и не существенно, а вот дома, заборы, гаражи и сараи стоят на своих местах, именно они важны и интересны, это единственная реальность, оставшаяся от того времени.
Мертвая зона
— Игорь Кецельман
(16/01/2007)
Ночью это случилось. Я как раз дежурила, склад-то у нас круглосуточно работает, прилегла на диванчик поспать, одеялом укрылась. Вдруг, слышу, кто-то идет ко мне, и неуклюже так, с ноги на ногу переваливается. Я обмерла.
Дом десять
— Дмитрий Данилов
(15/01/2007)
Деревня Алешкино находилась там, где сейчас метро Планерная. Алешкино – это была конечная остановка почти всех тушинских автобусов. Так и было написано: 96 Алешкино – ст. Тушино или 102 Алешкино – метро Сокол. Потом построили метро Планерная и перенесли конечную остановку туда. А от старой конечной остановки осталось большое пустое заасфальтированное место, которое по традиции называется Алешкино.
«Митрофанушка»
— Александр Титов
(22/12/2006)
Наставника я нашел возле вычислительного центра. Притворив дверь, я вдруг заметил, что учитель плачет, навалившись лицом на клавиатуру. Машина яростно гудела, как это бывало при перегрузках, блок памяти дымился.… Оказывается, «Митрофан» предсказал будущий распад СССР, и назвал точную дату! Такое в то время можно было произносить лишь шепотом.
Встреча
— Дмитрий Данилов
(21/12/2006)
Николай Степанович стоит у окна и смотрит в окно. В окно виден дом, кусок другого дома, кусок улицы.
НирвАНГЛИЯ
— Роза Неврозова
(21/12/2006)
Американский дискурс: «Живи сам и давай жить другим» Российский дискурс: «И сам не живу и другим не даю». Английский дискурс: «И сам не живу, но и не мешаю не жить другим»
Безумие мегаполиса и идиотизм деревенской жизни
— Вадим Филатов
(20/12/2006)
Любой сельский житель имеет фундаментальное преимущество перед любым городским умником – потому что он, во многом остаётся естественным человеком, живущим в приближенной к природным условиям естественной среде. Может быть, поэтому известный музыкант Юрий Шевчук недавно заявил в своём интервью: «Я хотел бы, в конечном счёте, помереть не сраной рок-звездой, а деревенским мыслителем»
НирвАНГЛИЯ
— Роза Неврозова
(19/12/2006)
Мы все в России гурманы боли. Боль – индикатор духовного роста. Анестетик – алкоголь. Мы рождены, чтоб сказку сделать бОлью. Я другой такой страны не знаю, где так БОЛЬНО дышит человек.
Клюквенные дети
— Дмитрий Гендин
(18/12/2006)
Впервые я заинтересовал женщину настолько, что не боялся её, и трепет перешёл в здоровое чувство уважения и интереса.
О гвоздиках
— Сергей Панкратов
(15/12/2006)
Никуда Леваневский не полетел, его птичность – миф и газетная утка. Политически ошибочно, если сын Сталина, пусть и бастард, вдруг возьмёт, да и бесславно сгинет в казематах. Для истории он должен уйти через подвиг. Это умно и назидательно.
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
