Рейтинг публикаций

... она предлагала прохожим собственные фото, на которых была запечатлена молодой, и ещё снимки свои с друзьями, и с однокашниками, и с родителями, и также серию выцветших свадебных фотографий с портретом невесты и жениха.

Философия всегда имеет экстремистский характер, даже самая консервативная, поскольку мыслить там, где мыслить нельзя, значит одновременно вступать на путь, исхоженный донельзя.

Катарсис – это именно очищение страданием и страхом, и Сидельников, как никто другой из известных мне документалистов, умел поднять дух человека над ними. Жизнь продолжается, пока люди и народ не сказали своего последнего слова.

...В руках господа была и Украина. Жизнь кипела, бурлила и выплескивала через край. И над всем стоял оглушительный ор. Одни орали – Запад, другие - Россия.
Бедная Украина. Похоже, ты сошла с ума.

В стране, где у каждой этнической группы должен быть голос, Эспада, пожалуй, наболее известный поэт, представляющий латинос – в частности, пуэрториканцев, рабочий класс. Эспада читает свои стихи всем голосом, всем телом, всем сердцем, со всей страстью, которую способен уместить зал.

За дровами в сарай гонять было интересно: надеваешь дедову плащ-палатку огромную, военную ещё, брезентовую, намокшую и тяжелую, сапоги резиновые обязательно на шерстяной носок, на голову – платок шерстяной повяжешь, а сверху – кепку «Речфлот» синюю (были раньше такие, в моем детстве, круто это было неимоверно, здорово и замечательно), и бегом – в сарай за дровами.

Ей восемь лет. Она бежит по дорожке и любит дядю Юру.
Он красивый. У него красивая военная форма. Когда он приезжает, то поднимает ее на руки, чтобы она могла его поцеловать. Он колется усами и красиво пахнет.

Московский диктор с важным видом сообщал, что сегодня боевики в очередной раз проявили добрую волю: освободили пленного, ничего не потребовав взамен. В казарме раздался нервический смех: офицеры знали истинную цену сказанного.

Тем временем, Телекомпания продолжала производить продукцию, а я продолжала руководить службой информации. Правда, процесс этот интересовал меня все меньше и меньше. Было уже понятно, что мы с Телекомпанией не сошлись характерами. Уж очень много было в ней абсурдного, от чего сохранить здравый смысл внутри себя было все сложнее. Я вообще, всю жизнь сбегала из ситуаций, где психическое здоровье можно было только потерять. Я не верю, что один человек, случайно попавший в сумасшедший дом, способен всех там вылечить. Он может только заразиться.

Она остановилась, не выходя из тени подворотни, подсветила сигаретой свои псевдо-массивные наручные часы, похлопала меня по предплечью, выкинула сигарету, сняла с моего плеча рюкзак, открыла его, пошарила внутри, вытащила огромный блестящий пистолет, по-моему, с глушителем, повесила рюкзак на сгиб локтя, передернула затвор, снова засунула руку с пистолетом в рюкзак и, не вынимая их оттуда, стала чего-то ждать, поглядывая на часы

Постой же, дружок. Остановись. Обрати внимание на свой внутренний ритм неизбежного.
На своё глубинное, на своё особенное: тик-так.