Рейтинг публикаций

...сложность борьбы советского с русским, русского с советским, когда русское заявляло себя именно как “абсолютное прошлое”.

Рассказ, который вы сейчас будете читать, интересен ещё и тем, как на наших глазах факт жизни превращается в факт художественного текста. Летом мы встречались с Темировым на атлантическом побережье Франции, в городке Аркашон, связанном с именами Жида и Сартра. И старика, описанного в рассказе, увидели вместе, познакомились с ним, когда Вадим только-только приехал от наших друзей из Бордо. Но встреча, на которую я не обратил внимания, задела Темирова, и, вечность спустя, превратилась в превосходно написанный рассказ. Чему можете быть свидетелями уже вы.

Сборник"Градива", с текстами Вильгельма Йенсена, Зигмунда Фрейда, Карла Густава Юнга, Андре Бретона, Ролана Барта и Жака Деррида (перевод и послесловие И. Соболевой) вышел в частном издательстве "Salamandra P.V.V", публикующим бесплатные электронные книги. Ссылка на скачивание - под текстом.

Были когда-то и у него цели и смысл жизни, но к исходу существования рассеялись словно туман, что отступает не под напором солнца, а под покровом глубокой ночи, когда иней укрывает землю.

<...Всю жизнь я стучал в эти двери, и мне очень редко удавалось проникнуть туда, где он пребывает так естественно:> (Ингмар Бергман)

Бродит по деревне несколько телят, которых ласково зовут «бомжами». Потому что пасти их некому. Их пасет… конь!

К счастью, Витгенштейн сохранял чувство юмора. Так, он поехал в начале 1937 года в Норвегию и сломал там ребро.

Советское наследие может стать для нанофутуристов чем-то наподобие того, чем было тело кита для эскимосов...

Вы скажете, что о таких вещах детям не рассказывают, я имею в виду тему, связанную с отношениями полов. Но, дело в том, что мои родители не связывали свое счастье с отношениями полов.

Почему мой мир такой? Пораженность уникальностью. Почему из всех мыслимых мирозданий осуществилось именно мое? Послевкусие случайности.

...чем больше «объемлешься поэтом» – тем выше ИМ восхищение и всегда непосредственно, и никогда наоборот, и дальше – больше, больше…, при том, что живой Пушкин никогда не озабочивался стать иконостасом. Просто заданный им стандарт качества его жизни пронизан столь высоким Идеалом, что кажется и превзойти его нельзя – хоть бы каким боком «к нему прикоснуться»! Поэт и поэзия слились в нём в вершинной иерархии «структуры личности», и в видах этой «конечной точки» все мелочи жизни оказываются не более чем муравьиными хлопотами у подножия холма.