Рейтинг публикаций

Маленькая улица и кирпичная стена. Человек в фетровой шляпе. Пожарная лестница. Клубок веревки. Окно на четвертом этаже. Спящая девушка. Легкое и быстрое дыхание. Книга на столике. Шелковый шнурок. Петля вокруг шеи. Конвульсия тела и слабое царапанье пальцев. Крюк на двери. Садик, погруженный в темноту.

В небольшом объеме текста (менее 30 страниц) сосредоточен колоссальный, взрывчатый смысл. Напряженность, экспрессия нарастают с каждой фразой, каждым абзацем. Трагизм повествования достигает мучительного накала. Как будто бы революционный пожар, бушующий в стране, опаляет своим огнем и этот рассказ о ничем не примечательном, безвестном враче-морфинисте.

Мгла простёрлась над табло, \ Подтверждая многократно - \ Здесь, бесспорно, не тепло, \ Здесь по-взрослому прохладно \ В межсезонье. Здесь с утра, \ В борозду вгрызаясь просом, \ Смерть впускает медсестра \ К пехотинцам и к матросам.

Я знаю её тыщу лет, и она пребудет во мне до скончания века. Впервые её появление отмечено византийскими хрониками, к которым у меня не было доступа, но каким-то косвенным (почти бессознательным образом) я об этом узнал. Потом было её преображение в Старой Руссе – Людмила, потом – верхоглядная жена какого-то князя, убитого в том то и том то году, а она, сохранившая чудом жизнь и свою, и чадушки, появляется на арене псевдоистории через пару столетий. Матрона. Боярышня.

...ему хотелось «отпечататься» в (...) новой демократической истории 90-х. Запечатлеть, так сказать, быковский поцелуй-розан на ее лице…

По больнице сегодня дежурит Титков. Пётр Леонидович в ударе от приезда сына, который наконец появился на территории. Больница внимательно следит за тем, каков будет его первый шаг

Хули ему пули…и я ему тоже ничего не должна, этому миру, где людей обзывают «русскими свиньями», «курадами», «чучмеками», «жидами». Ничего не должна. И пошёл он – в эту рвоту, в это говно, и пусть там гниёт, пока не сдохнет. А мне, русской свинье, на него насрать. Ну, свинья так свинья. Русская так русская. Хоть японская.

- Живут же в городе люди, денег – во! Да-а… А попробуй в селе поживи! Корову сдои… Каждое утро в четыре… А огород! Посади, прополи, убери… Сенокос, хозяйство, корова, свиньи… А люди в городе живут – во! Деньги лопатами гребут. А кем ты работаешь? Как твоя работа называется?

Олго, разглядев в фамильное зеркало какой урон его красоте нанес благословенный рыцарь, не на шутку рассвирепел и, наложив на рану заклинание останавливающее кровь, понесся следом за обидчиком.

Сопротивляться было бесполезно. Бежать? Уже поздно! Кажется, я снова проиграл. Ловушка опять закрылась с поразительной проворностью и быстротой.

О сербском философе Ксении Атанасиевич в России практически ничего не известно. В частности, мне удалось найти лишь упоминание имени в статье "Югославская философия" Советской энциклопедии. А между тем, ее работы переводились на английский, немецкий, французский, а знаменитая энциклопедия Британика указала ее работу о Джордано Бруно как релевантную для изучения его творчества.