Рейтинг публикаций

Сравнивая даты исчезновения носа: 25-ого марта, с возвращением носа: 7-ого апреля, мы начинаем понимать, что Гоголь совершил невероятно дерзкую манипуляцию...

Само слово «счастье» встречается в романе всего семь раз. Но оно обволакивает все действие романа. Открыто никто о нем никто не говорит, о нем мечтают.

Когда бы в школе не узнал // Я горькой правды этой, // Тогда б я хлеба, соли взял // И двинул на край света. // Я шёл бы смело, напрямик, // Плюя на все мозоли.// И я б достиг ЕГО, достиг!..// Но я учился в школе.

В детстве Вилен перенёс полиомиелит. Можно сказать, что болезнь его пощадила, – он только лишь прихрамывал, и не сильно. Родители его расстарались, сделали всё, что только было возможно. 16 пластических операций на мышцах голени. Скорее всего, из-за этого он боялся врачей, – из-за всех этих хирургий. Стоматологов, думаю, он по той же причине боялся

Мы с Ромочкой прекрасно ладим, здорово друг друга понимаем, можем говорить обо всем.... Мы поверяем друг другу тайны, откровенничаем, и главное – бухаем, как слоны, молодечески пропуская шот за шотом виски. Слова бегают, как маленькие быстрые птички по тяжелому, лиловому заполняющему низины туману моего «хочу, хочу»

100 тысяч беспризорных и около миллиона безнадзорных несовершеннолетних. 367 тысяч детей школьного возраста не учатся...

...они едва не дотянули до весны... Милые твари, чего говорить...

Это поразительное сочетание в её стихах абсолютных и зримо фактурных реалий мира с прорывом в иные, неведанные и часто непонятные пространства, переводимые автором на незнакомый и новый поэтический язык, который кому-то наверняка покажется вызывающе непоэтическим. Читатель как будто в некой машине пространства и времени часто даже в пределах одного и того же стихотворения перемещается из глубин микромира в безмерность макромира, либо наоборот, из ледяного космоса макромира попадает в плотную ткань микромира. Столь же стремительно меняется и язык этих пространственных перемещений и переходов, язык, который можно определить блоковским оксюмороном как «жар холодных числ».

Опустив головы «небратья» шли, как на убой. Вот идет совсем юный, щуплый, мелкий, кажется, такой и автомат в руках не удержит. Оля присматривается внимательней. ...Зачем такому убивать? Оля провожала глазами каждого, задавая себе это вопрос. Зачем? Не жилось им, что ли, спокойно на том берегу Днепра?

Там она хлебнула снобизма, жила в общаге, жалась к стенам, смотрела пустым взглядом в окно, читала всякую чепуху, потом нашла себе подружку, такую же чушку-юшку с Юлланда, и теперь я думаю, что мне удалось с ней сблизиться по той же причине: ей было не с кем, и в ней была печаль, которая делала ее притягательной.

В единственном старом корпусе размещались и хирургия, и терапия, травматология, реанимация, а в подвальном помещении находился морг.