Рейтинг публикаций

Евангелие и цена, христианская душа и кошелёк, совесть и нажива – Лесков показал несовместимость этих полярностей: мира духовного и сферы денежно-меркантильной.

У русской невинности три, как и положено, ипостаси. Безумие, или невменяемость. Вера. Простота.

"Произведение" как упорядоченное целое вообще исчезает из искусства. Нам известно, что в любой системе должна быть иерархия, центр, периферия, более высокий и более низкий уровень. Произведения искусства создаются по принципу системной организации - правило перспективы в живописи, гармонические звукоряды в музыке, пропорции человеческого тела в скульптуре и т.д. В современном искусстве эта упорядоченность исчезает, художники представляют определенным образом соединенные материалы и невнятные намеки на то, как с этим обращаться, а уже зритель должен создать из этого в своем изображении какой-то, образ, найти какой-то смысл.

Есть разница между словами <я литератор> и <я представитель союза литераторов>.

Большинство людей, к счастью, живет все-таки в некотором отдалении от мест, где ангелоподобные юноши убивают топором старушек, где разрезают женщину поездом пополам или сжигают в каминах толстые пачки денег, или играют в русскую рулетку и так далее.

Образ крокодила наполнился политическим и духовно-нравственным содержанием, он становился символическим выражением тех или иных политических воззрений (консервативных или революционных), а благодаря Томасу Гоббсу крокодил (левиафан) по сей день символизирует государство как таковое.

...нищенская пенсия, хамское отношение, брошенность и выживание, но не на необитаемом острове, а в стране, где якобы действуют государственные институты и социальная защита. Не загнулся – воруй и убивай; сдох – твои проблемы. Человеческая жизнь висит на волоске и ничего от нее не зависит – в этом ужас русской действительности.

(...) человек может быть понят, да просто замечен, только в момент падения, или подъема. На самом деле, как видим, движение есть совершенно необходимое условие и падения, и подъема. И у Толстого этот подъем, это движение в сторону от черной дыры происходит, потому что его герои понимают: падение не может быть бесконечным. В этом и есть, на мой взгляд, главное, и очень ведущее в сторону <реализма>, отличие на самом деле Толстого от на самом деле Достоевского, герои которого могут падать в пропасть до бесконечности. У Толстого смерть сильнее! Он чувствует ее острей, а Достоевский привык, притерся. Его расстреливали, в конце концов, уже. Его на каторге убивали. И он столько раз умирал за рулеточным столом!

Он прекрасно понимал, что разложение тогдашней России начинается не с пресловутого «хождения в народ», что пропагандировали Чернышевский и его друзья, а с «хождения в правительство».

Меньше всего я хочу принизить Высоцкого, который был и остается, перефразируя товарища Сталина, лучшим и талантливейшим поэтом эпохи семидесятых. Прочие, с позволения сказать, поэты этой эпохи были просто плесенью. Кроме того, Высоцкий был смелым человеком, не боявшимся говорить то, что считал правильным.

Если слышно себя и тебя, будут слушать себя.