Литературная критика

Сибирский писатель и журналист Александр Григоренко стал известен совсем недавно уже первой своей книгой "Мэбэт", изданной "Arsis books" по следам "Нового мира". О самом авторе этой странной книги, построенной в духе легенд и мифов и претендующей на эпос, известно мало; нынешняя беседа претендует на заполнение некоторых информационных пробелов.

АНАБАСИС. Путешествие I. Часть первая. "Записки русского путешественника" Николая Карамзина. Если буквально, "онтологические прогулки" - экзистенциально значимое шествие путём, путешествие. Новый цикл Владимира Печорского посвящён бумажной архитектуре книжных перемещений в пространстве. То, что ныне называется "non-fiction или травелогами. В ближайших выпусках - путешествия Пушкина, Гоголя и Тургенева.

Писатель размышляет, отвечая на вопросы. Как обозвать наше время? Что такое дикость? Чем был социализм? Читать со скоростью написанного? Когда текст начинает существовать? Русский язык как имперский. Чему учит Пушкин? Вспоминая Лидию Гинзбург.

...представитель другой культуры не может отследить проявления русскости потому, что мерой, принципом его восприятия являются его собственные матрицы.

Комизм Н. В. Гоголя – это пульсация самой жизни, которая пробивается через установившиеся ограничения, через футлярность существования, порождая не воображающего, мечтающего и рассуждающего человека, а человека радостного, увлеченного, исполненного жизненной силы.

Как можно стремиться к счастливой жизни, исключая из неё всё живое?! Как происходит подмена в естественном и очень понятном желании человеком счастья? подмена, ведущая к прямо противоположному?

...ауто-вуаёр не просто описывает происшествия или рефлексии по поводу произошедшего с ним (как в дневниковом или эпистолярном жанре), но занимается подглядыванием, подсматриванием за самим процессом собственного письма, придирчивым и настороженным взглядом проникая во все его “складки”.

Это решающие особенности русской феноменологии: удерживаемое во внимании целое само выделяет нечто как живое, которое «первое бросается в глаза»...

...грех ему отпущен – и неоднократно – за сборник рассказов прегрешений во всех ипостасях: и в смачном описании «чернухи», и в ненормативной лексике, и в издёвке над русским языком под флагом новояза, и в слащавой сентиментальности, и за отсутствие положительного героя во всех его рассказах и патологиях.

Не отделив себя от другого, западный человек не знает себя. Не узнав себя в другом, русский не знает себя. Однако это не подражание, не мимикрия, а именно угадывание, узнавание, обретение себя или, что то же самое, потеря себя в другом.

Смерть была значимым, намеренным, культурно сформированным и одновременно формирующим событием. Место такой Смерти нами утеряно, она стала старухой с косой, безжалостным ужасом современного человека, его ненавистным проклятием, предметом постоянного страха.