Проза

Он был современником Пушкина и Ломоносова, у него даже были дальние родственники из хозяйства Екатерины... Все были гуси как гуси, а он... изучал людей. Читал Лермонтова и Некрасова.

Можно придумать новые слова и составить из них другие понятия, но мы не уйдем от двойственности разума, от Да и Нет воли. Нам так и носить шутовской колпак с двумя бубенцами полушарий.

Оказалось, в России особое отношение к странникам: блюстители порядка, редко попадавшиеся на пути, ни разу не поинтересовались нашими бородатыми лицами; нам мало когда удавалось ночевать на природе в одиночестве, нередко находился хозяин или хозяйка, которые устраивали нас на ночлег, прося только молитв и каких-то записок. Большегрузы сами останавливались против нас, предлагая подвезти...

...она лежит сейчас перед ним; и вдруг почувствовал, это испытание, самое сильное испытание любви: если уж действительно любил, то, значит, обязан так же любить и сейчас.

Целый год – каникулы! Местные постигают военную науку. Стрелять и бегать толпой у них получается просто великолепно. Но работают в группе слабо. Все в кроется в самовыражении. Командира тройки найти сложно. Он здесь должен обладать двумя взаимоисключающими качествами. Жесткостью с подчиненными и уважением к ним. Раздаваемые зуботычины за ошибки своему напарнику плохо влияют на его желание прикрывать спину своему начальнику.

Олег любил ходить в оранжерею у Таврического сада – бесплатно и экзотично. ...долго потешался надо мной, когда я сказала, что ананасы растут на пальмах.

...отделение было не настоящим, а игрушечным – конструкцией из дерева и пластмассы. Вокруг него располагались качели, карусель, лестницы и горка для катания.

Первую свою диверсию я решил провести на марше роты к полевому лагерю. Осталось выбрать место и обговорить с группой детали.

Профессор Преображенский делал Шарикову операцию тем же топором, которым Раскольников зарубил старуху. А сейчас этот топор ищут все современные писатели, чтобы продолжить эпопею.

Расставшись с Дюной в Москве, мы дружной кампанией отправились в Марий Эл. Чуть больше четырнадцати часов в выкупленном нами купе, и мы в Йошкар-Оле. Осмотреться в городе не удалось – нас встречали. Василий Никанорович – отец Грома, а по гражданке Василия Васильевича, на достаточно свежей четверке ввез нас в родовое гнездо, давшее жизнь моему боевому товарищу. В дороге мы с огромным удовольствием просветились о родословной участника наших недетских игр. Из числа русских переселенцев, с семнадцатого века проживающих на марийских землях.

Словно проснувшийся вулкан, бездна плеснула лавой снов, стала растекающимся Сновидцем, сеятелем звёзд и жнецом света с острым серпом сознания. Теперь мы говорим друг с другом, делимся и отстаиваем, бросаем вызов и увлекаем, лицемерим и признаёмся, молимся и проклинаем, болтаем и мудрствуем. Мы – театр одного Артиста...