Рейтинг публикаций

Город – гигантский. Человек запутывается в нем, как в паутине, пытаясь найти самого себя и свою судьбу.

И вот теперь, когда в третьей части роман Негина выходит на финальную прямую, он, наконец, приобретает истинное первородство. Автор раздает всем сестрам (мода, форма, навороченный стиль) по серьгам, и остаётся один на один со своей экзистенцией, сочащейся из каждого абзаца. А счастье было так возможно... А любовь – это обязательно то, что недоуступно, то, что ускользает... «Кипарис во дворе» страдает многочисленными болячками дебютного текста. Однако же, это всё – болезни роста. Надеемся, что новый текст Негина будет ещё более интересным

Он воткнул катану в руку с пистолетом и подтянул их к себе, схватил их одной рукой и начал стрелять прямо из чужой руки, продолжавшей сжимать пистолет. Попадая в людей с мясистым гулким хрустом, пули издавали больше шума, чем когда вылетали из глушителя

Во всей этой обстановке борьбы за власть огромную роль играл контроль над средствами массовой информации, газетами и журналами, и важной его составляющей была поддержка интеллигенции. Не останавливаясь на действиях Сталина на других фронтах политической борьбы (так в 33 году было «вычищено» из партии восемьсот тысяч членов), коснусь только взятого им в это время курса на дружбу с интеллигенцией.

Эх мама... Почему ты вспомнилась вдруг так ярко только под самый занавес того мира, за кулисы коего ты так бездумно меня впустила?

«А вам бы все позлорадствовать, позубоскалить, – быстро-быстро и очень угрожающе защебетала Тамара Георгиевна Кляйн Фон Ашенбах. – А ведь Иннокентий Абрамович, между прочим, – герой войны. Он за вас… – она даже поперхнулась, откашлялась, но продолжила: – Да, за таких вот как вы, прости Господи, в плену у красных… полтора года… на воде и хлебе! Да что там говорить!.. И вот теперь, так бесславно»

Джоанна села за стол, взяла лист бумаги и вывела четкими большими буквами: «Завещание», – и впервые ясно и отчетливо поняла, что завещать состояние некому

Это один из лучших критических текстов, прочитанных мной. Я даже не знаю, эссе это, исследование или аналитическая статья. Сам Кузьминский рассказывал, что сделал этот текст для журнала «Вопросы литературы», то есть, видимо, сам автор считает его по-научному точным и методологически корректным. Всё верно, всё именно так и обстоит. Это только стороннему наблюдателю может показаться, что логика изложения данного текста прихотлива, и настояна на порхании самых что ни на есть непрямых ассоциаций, ан нет. В тексте Кузьминского всё точно, как в аптеке, той самой, что испокон стоит на ночной улице. Текст публикуется с любезного разрешения автора.

Оно за буквы держится губами, Просунув голову в их злое вещество, И быстро пишет на слепой бумаге: Ты думаешь мне, Господи, смешно.

Это хорошо видно, что наш мир катится в пропасть, стипендию не выдают девять месяцев, а ненормативная лексика ещё слабо изучена, хотя ею всё чаще пользуются.