Лаборатория слова

...современные виршеписцы, коим порой удается перенять внешние черты поэтики мэтров символизма, едва ли могут претендовать на это гордое звание: поэт-символист. Это или традиционалисты, пытающиеся привить современному дичку элементы великой культуры прошлого, либо, что хуже всего, посредственные эпигоны, варварским образом захватывающие чужое поле деятельности. Чтобы выразить свое время, лучше всего изобрести новое...

Герой покидает то место, где он жил в статусе ребенка, и в конце повествования меняет свой статус – становится юношей, который должен учиться, жить вдали от дома, усваивать законы взрослой жизни. На пути к этой цели герой проходит через ряд состояний, в которых узнаются магические практики архаичных обществ…

…значимость прежних поэтических достижений определяется не только историческим значением той или иной личности, прежней влиятельностью той или иной поэтической моды, но и тем, насколько следы прошлого присутствуют в структуре современной поэзии, входит ли прежнее Слово в живой состав актуального художественного языка или оно уже омертвело. Это важно понимать, если мы хотим разобраться в том, что есть на деле эта самая «современная поэзия» и какие процессы в ней происходят.

Один и тот же феномен – внутренняя сложность – при переходе от одного типа культуры к другому – от средневековья к Возрожденью – получают разные коннотации, ассоциации, философские смысления. Аналогичные символы, вписанные в различные семиотические системы, обретают различное значение.

Слова — это некоторые аспекты пробела.

Образы шести соток дачного участка тесно связаны с мотивом вечности. ..."За пленкой дугового парника \ Топорщатся крещеные века…" (...) Даже лето на даче – как будто вечность: «...лето всё, что думало сказать Руси – сказало». ..."И шесть сакральных соток прячут в сон \ Свои амбиции на роль Вселенной…"

…только кот Шрёдингера, который и ни жив, и не мёртв, может тягаться с Чеширским; и в том, и в том случае нужен наблюдатель, делающий выводы: правда никто, включая самих котов, не поручиться, что они верны.

В небольшом объеме текста (менее 30 страниц) сосредоточен колоссальный, взрывчатый смысл. Напряженность, экспрессия нарастают с каждой фразой, каждым абзацем. Трагизм повествования достигает мучительного накала. Как будто бы революционный пожар, бушующий в стране, опаляет своим огнем и этот рассказ о ничем не примечательном, безвестном враче-морфинисте.

Парадоксальным образом противник бога поэзии Аполлона воплощает в себе поэтическое искусство. Как это возможно?

Мы рассмотрели «попытку» Анны Ахматовой описать сакральный, таинственный процесс вдохновения, обнаружили в нём различные фазы. Стихотворение «Творчество» – своего рода «перевод», осуществлённый для нас поэтом с одного языка (сенсорного, воспринимающего) на другой (вербализованный). Мы увидели «далёкие отсветы» в тексте Ахматовой А.С.Пушкина, Ф.И.Тютчева, И.Анненского и О.Мандельштама. Переклички, возникшие между текстами этих поэтов, помогают ощутить уникальность не только стиля каждого из них, но и сакрального акта творения.

…мы обнаруживаем/ощущаем в тексте не скрытые поэтические смыслы и даже не их идеологизированные миражи, а скрытые поэтические пустоты, то есть само несуществующее тело свободной Поэзии, которая, как и Бог, требует для себя апофатической легитимации. Кажется, что текстопорождение здесь производится с опорой на «цепь отрицаний» Михаила Эпштейна…