Лаборатория слова

...Нетути там ни дендизма, ни снобизма, ни рагнарека. А гламур если и есть, то только с чьей-то заскорузлой точки зрения. И Данте с ушами, наполовину оторванными послесловием («Похоже, отдельные эпизоды у Крахта не только в определенном смысле соответствуют эпизодам ‘Божественной комедии’, но и выстроены в том же порядке») там нету. Вернее, есть, но не только там, растворенный как гумус: такова уж Фазеропа – она давно выстроена в том же порядке, что и круги ада.
О чем тогда эти книжки?

Особенностью поэмы является художественный синтез личных впечатлений автора, живущего в обстановке войны на Донбассе, и широкого спектра семантических ассоциаций, символически включающих топографическое пространство Донбасса в несколько культурных миров. Рассмотрим основные культурные пространства, интегрированные в поэме, а именно: античность, европейская католическая культура, русская культура. Сюжетом, позволяющим соединить топографию Донбасса с этими рядами смыслов, выступает история о Рыцаре с лебедем.

Многие герои Достоевского — сами творцы поэм и статей, страшных «анекдотов» и притч, реалистических сцен и утопий о золотом веке человечества. Для них чтение — жизнетворчество, в нем они черпают энергию для главного: творить собственную жизнь. И они могли бы повторить вслед за Достоевским: «Жить значит сделать художественное произведение из самого себя…».

«Недоносок» — это человек, чья гениальность или высшие качества не воплощены или получили неверное развитие, а с другой стороны, это дух, который посещает человека. Такая «недоношенность» не годится для реальной жизни, в которой талантливые персонажи Набокова - Цинциннат, Лужин, Василий Шишков и лирические герои стихотворений «Слава» и «Парижская поэма» чувствуют себя изгнанниками. Этот конфликт не исчерпывается традиционным противостоянием души и плоти, ибо дух вступает в конфликт с ними обеими, противоречие касается самих основ бытия, идеи и её воплощения.

Если у переводчика есть врождённые способности к изящному, лёгкому языку, то это большое везение, однако любой переводчик может сделать свой язык более гармоничным, если будет следовать некоторым принципам благозвучия.

...читатель, не знакомый с оригиналом, даже и не догадывается, что его обкрадывают, что вместо одного имени ему нередко дают другое, что изменяют предметы, части тела, одежду, географические названия – словом, хозяйничают в тексте, решая за читателя, что́ ему стоит знать, а без чего он, так сказать, обойдётся.

...каждая эпоха переосмысляет классическое наследие по-своему, со своих интеллектуальных и эстетических позиций. Я был уверен в том, что пора создать нового Еврипида, не в духе соперничества с Анненским и другими мастерами, но в качестве попытки воплощения великого трагика в нашей, современной системе ценностей, тем языком, на котором мы теперь говорим, попытки поиска новых точек соприкосновения с мыслителем одновременно и таким далёким от нас, и так пугающе близким.

Цель исследования − увидеть самобытную «систему дыхания», письма Андрея Вознесенского и Евгения Евтушенко в схожих по тематике стихотворениях.

...Коммуникационный сквозняк, возникший в эпоху Интернета, породил интересный феномен, известный социологам как «инфляция смысла при избыточной информации». Как бы ни старались современные авторы достучаться до ума и сердца читателя, их Слово все равно будет восприниматься как часть того поэтического планктона, который гуляет по просторам Интернета.

...Сущее приведено к бытию, оно названо как таковое. Не это ли придает классической повествовательной технике черты священного текста?

Три составляющих – любовь, политика, и портретирование эксцентриков... (...) Тургенев так упорно работает с этими не стыкующимися компонентами, что, кажется, он считает эту нестыковку «не багом, а фичей»...

Для всякого сингулярного текста надо искать матрицу объяснения начиная с нуля. С литературоведческого нуля, но не с нуля вообще.