Рейтинг публикаций

...Лишившись старейшинства, русская социальность и государственность лишились возможности координированного формирования, функционирования и развития, поскольку именно элемент старшинства уравновешивает противоположные и противоречащие друг другу элементы народа и князей. Без этого базового элемента антагонизм народ - князь приобретает слишком устойчивый характер, становясь формирующей матрицей общественной и государственной жизни, которая, соответственно, неизбежно приобретает черты явного или скрытого противостояния...

Пелевин – это парадокс: презирая массовую культуру, он является одним из самых издаваемых писателей, критикуя интеллектуальные моды, приобрел массу фанатов, разоблачая современные мифы, стал создателем новой мифологии. В определенном смысле Пелевин – символ нашей противоречивой эпохи, совмещающей несовместимое, смешавшей высокое и низкое, сочетающей массовое и элитарное, соединяющей духовность с торговлей. Пелевин – летописец эпохи и ее толкователь. И картина получается очень пестрая, иногда смешная, а чаще – ужасающая.

Почему символическое пространство искусства (...) начинает пересекаться с символическими же пространствами социального, политики и экономики?.

...нужно постоянно помнить (а это очень непросто, потому что миф стирает границу между реальным и символическим), что мир, котором жил герой, – это не мир собственно людей, а мир богов, полубожественных царей, чудовищ и бесчисленных духов как неких художественных образов-символов. Все родственные и любовные связи между ними нельзя понимать буквально...

...Кант, будь он сейчас жив и имея несчастье личного со мной знакомства, не особо бы возразил мне в следующем пункте: нравственное значение мира может быть спасено лишь признанием за человеком значения метафизического, ибо если бы человек не открывался в себе самом как нечто, безусловно над ним же самим, т.е. человеком, возвышающееся, то этот мир, существующий реально в одном лишь его, т.е. человека, представлении, равнялся бы в таком случае одному только пустому ничто.

Тот ли мы народ, что был раньше?

...Понимание своего незнания и собственной ежесекундной уязвимости – это начало подлинного знания, ибо только опыт, а не слова может на самом деле чему-то учить человека, пока, в последствии, он не откроет для себя, что движущееся в нём бытиё неуязвимо в главном – в его душе, а настоящее знание сокрыто в глубине переживания!

Главный социально-политический вопрос того времени — это не вопрос «Быть или не быть революции?», а вопрос о том, когда именно революция начнётся.

Удивительно капризна бывает Судьба, раздавая людям славу и безвестие. Хочется сказать - несправедлива, но вряд ли мы вправе судить об этом, и вряд ли уместны такие оценки в этом лучшем из возможных миров.

Смерть убивает лишь отдельное, жало смерти направлено только на то, что сформировалось как самость, как монада, как атом. Стихия же совершенно другой природы, ее нельзя убить, она вообще не умирает – она рассеивается, иссякает, растворяется, именно так "умирает" русский – рассеивая внимание, теряя связь, упуская единство. Однако, поскольку один раз связанное остается таковым навсегда, то, как живая память, русский вообще не умирает!

«Зависть – одна из самых сильных человеческих эмоций, это чувство досады, вызванное успехом, достижениями, благополучием других людей» («Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова).