Жизнь как есть

Трудно избежать впечатления, что Герцен был лицемерным человеком, если сопоставить его финансовую деятельность (...) с бранными комментариями по поводу капиталистической экономики и характера буржуазии, сделанными им в этом период как в опубликованных работах, так и в частной переписке.

Счастье – это полнота: все под рукою, все тут. Скажем, две недели на необитаемом острове или на озере Амткел – это две недели чистейшего счастья, с полнотой коего могут соперничать разве что минуты, когда тебя до подошв пробирает музыка. Печалит лишь то, что им нельзя поделиться с другим. А будет рядом другой, заслонит собой все рассветы с закатами. Это фатум.

В библиотеку [Вятской гимназии] попали и книги из личной библиотеки А.С. Пушкина, оставленные в дар гимназии его вдовой Натальей Николаевной Пушкиной-Ланской. Среди пушкинских книг был и Байрон на английском языке, весь испещренный личными пометками А.С. Пушкина. Кроме того, мы в этой книге, вместе с нашим педагогом Александром Ивановичем Пинегиным, разглядели еще чьи-то пометки и пришли к выводу, что это пометки М.Ю. Лермонтова...

Возраст есть неуклонное сужение диапазона условий, в коих еще чувствуешь себя нормальным, то есть молодым человеком.

Полнота обладания правдой (?!) жизни так нестерпима, что мне не остается ничего иного, как удариться в явь, скоропостижно проснуться, проверить целость своих зыбких останков, раскочегарить трубку и поразмыслить над сим изваянием старческой эротики. Еще живым, вздрагивающим плавниками, как брошенная на берег рыба. Только бы не забыть, не забыть!

...было мгновение, когда ты вдруг подняла глаза от тетради на парте и взглянула на меня в упор – меня, конечно, вовсе не видя. То была неимоверной силы и голубизны молния, пронзившая меня до пят, испепелившая всю заурядность моих достоинств, выжегшая из меня изнутри всю физику. В то мгновение, можно сказать, все атомы мои пресуществились, перестроились так, что развеивать мифы физики (физической оптики) сделалось моим пожизненным заданием. Я, что называется, поплыл. Плыву и поныне.

...О номинальном же адресате [писем Вячеслава Васильевича Шевченко] никаких сведений мне получить не удалось, что исключало возможность заручиться ее согласием на публикацию. Дабы исключить также и повод для претензий с ее стороны, я изменил ее имя и название поселка, где она тогда проживала (а может, проживает и нынче).

"Велико незнанье России посреди России. Все живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Город не знает города, человек человека; люди, живущие только за одной стеной, кажется, как бы живут за морями". Н.В. Гоголь

Из рассказа Исаака Щура «Отчет Маяковского»: «С того вечера в клубе писателей я стал ярым поклонником Маяковского. А вот Безыменского не могу читать… Как-то прочел в газете его речь, в которой он цитировал великого поэта, вспомнил растерянную фигуру у стены…Не могу читать его стихи!..».

В мире нет ничего идеального. Советская издательская система была идеальной. Почти идеальной. Почти добавляем только потому, что в мире нет ничего идеального.

"Это была яркая личность не только как земского деятеля, о котором знают и за границей, но это был истинный человек-гражданин. Если Вятское губернское земство под руководством Батуева послужило в своей работе примером для таких передовых земств, как Московское, то личность А.П. Батуева, как человека, как общественного деятеля всегда служила образцом для земских деятелей, как граждан." (Из журнала Вятского губернского собрания от 26 октября 1917 года)