Проза

Газеты эпохи развитого социализма мне были просто неинтересны. (Скучно, брат!) Лет до пятнадцати-шестнадцати я их не воспринимал. Но журналы листал с удовольствием. Толстые и технические, эти сразу - в костёр. (Как собственно и <Костёр>, и <Пионер>.) Из некоторых черпал полезную информацию.

Так жили миллионы. Это успокаивало, примиряло фантазии с реальностью. Тысячи и тысячи не выезжали из Люберец. Миллионы въезжали в Москву - и они же в итоге торговали курами-гриль. Куда, зачем и, главное, ради чего они ехали сюда - в мегаполис?

Еще недавно Наталья Владимировна была Татусей, всеобщей любимицей. Танцевала вечерами на деревянной сцене, прижимала к груди полевые цветы восхищения. Сидела на кровати в коротком розовом, небрежно раскидывала коленки и рассказывала о своих победах.

Но кто мог подумать, что одна пьяная вечеринка с бесшабашными филологинями, физиками и экономистами перевернет всю его жизнь.

"-Дед, а когда ты помрешь, я смогу забрать ту коробочку со значками, которая стоит у тебя на письменном столе? - "Сможешь, внучок, сможешь". - "Что ты говоришь такое? Дедушка еще сто лет проживет", - раздается голос матери, в котором слышится столько неискренности, что хочется откинуть это заиндевевшее одеяло и крикнуть: "Заткнитесь, пожалуйста. Пожалуйста, заткнитесь. Дайте умереть".

Сокамерницей Аделаиды Ивановны в следственном изоляторе КГБ была Светлана Адамовна. Камера, разумеется, прослушивалась, и из разговоров между женщинами следствие надеялось выудить ценную для себя информацию.

Мужчина, где вы купили этот удивительный трепет? Не понимаете? Ну вот этот, который вы сейчас суете подмышку и делаете вид, будто вам нет до него никакого дела и вы всю жизнь только и делали, что носили чудеса подмышкой.

Но в то же время Бахтин признавал авторитет школы и комсомола. Вместе с бурлящим разрушительным началом его нутро содержало и активную созидательную потенцию. Например, он по просьбе старшей пионервожатой за несколько секунд мог угомонить линейку октябрят.

Не обращая ни на кого внимания, играют две девушки. Одна в накидке и джинсах. Другая - в красном платье. Брюнетка и шатенка. Обе худые. Шатенка курит, брюнетка нет. <Твой ход>, - говорит шатенка. Брюнетка отпивает вина из бордового бокала. Прицеливается и ударяет. Попадает в сукно кием. Полупьяно смеется.

И всё же не верилось, что эти места совсем необитаемы. Возле одного из деревянных сараев, мимо которых мы проходили, стояло медное корыто - очевидно для сбора дождевой воды, а рядом - деревянная лохань с овощными объедками, предназначавшимися, скорее всего, для свиней или другого домашнего скота. Где-то рядом в подтверждение моих мыслей даже раздалось приглушённое хрюканье. Прямо перед нами торопливо пробежала какая-то запоздавшая на ночлег курица.

Самое же поразительное было то, что у них не было вождя. И когда португальский первопроходец Тур Испаньола пытался найти главного среди энейцев, они долго недоумевали, озираясь по сторонам, а потом, посовещавшись, решили назначить самого Тура Испаньолу вождём, из-за глубокого уважения к белому человеку.