Рейтинг публикаций

Помимо государства осуществлять регулярную заботу о защите страны не способен никто. Действия гражданского общества в этой сфере никогда не будут столь эффективны, как действия государственные. Враги России это прекрасно понимают и именно поэтому идеологические диверсии против нашей страны часто принимают форму критики самой идеи государства. Регулярно озвучиваются идеи, согласно которым наша страна не нуждается в сильном государстве. Подобные идеи характеризуют либо злой умысел их авторов, либо безответственную глупость.

Паутинка бьется. Буре не сорвать, дождю не смыть.

– Посмотри, какой маленький мальчик, ничего не просит и не плачет.
И это в ту минуту, когда он увидел птичку-булочку с изюмными глазками. Ему так захотелось попросить Зину, чтобы она купила… но теперь – ни за что, ни за что в жизни.

Из десяти мер мудрости и красоты девять достались Иерушалаиму, остальному миру — одна. (Авот дерабби Натан, А, 41)

Я не причём. Я говорю с кустом. \ А у куста иронии в достатке. \ Мы шелестим, смеясь. И даже травы \ Включаются и тем же ветром дышат, \ Подумывая: можно ли примкнуть \ К какой-нибудь из коалиций, чтобы \ Уверенно смотреть вчерашний день. \\ Известно всем, что в мире конституций \ У каждого расчеты на своё…

И по экрану солнце прыгает, \ Потом бежит по нашей лестнице, \ Так, что полцарства нам завидует, \ Кому-то хочется повеситься. \ А мы смеёмся, будто облако \ Играет с нами в кошки-мышки. \ Вдали гроза хохочет с рокотом, \ Сгружая злобные излишки. \\ Мы проскочили между вехами. \ Смотреть не надо – станет страшно. \ Я слышу голоса: «Приехали!» \ Чьи голоса – уже не важно.

...Сиропами латиноамериканских сериалов нищету нашу российскую заливали, стариков и старушек портили сказками и фальшивыми слезами сентиментальными. Пришло время другое, более трезвое и страшное, но и тут нашлись «благодетели», мать вашу! Прямо с амвона не стесняются патоку лживую лить. И опять страдальцы — бабушки. Что же это за жизнь такая? В детстве — ладно, сказки полезные. Но в старости должна открываться человеку иная реальность — трезвая и светлая, жаркая и правдивая, как любовь. А для этого нужно самому не фальшивить.

Большинство людей, как я догадываюсь, рождаются внутри материального тела и, соответственно, внутри материального эроса. И все же немногие рождаются внутри духовного (тонкого) тела и духовного эроса. Общение между этими "расами" непродуктивно и мучительно. Скажем, живущий в духовном эросе не способен к измене. Для живущего в материальном теле замена одного "партнера" на другого – неотвратима и даже обязательна.

...процесс перехода наших далеких предков из животного состояния в человеческое можно изучать по аналогичным процессам у детей. И здесь возникает вопрос: почему этот переход происходит? Какая сила побудила дикое животное пройти сложнейший путь превращения в человека и с тех пор каждый раз побуждает повторять тот же путь новорожденного ребенка? И почему этот процесс не происходит с другими организмами?

Булгаков (и, к сожалению, не только он) не понял в Марксе главное, а именно то, что Маркс называет «родовой сущностью человека». И это не удивительно: лично я нигде не нашел у Маркса четкого и однозначного определения этого понятия, которое никак нельзя свести к концепции трудовой природы человека или общественного характера его личности. (...)
Могу лишь предположить, что ответ содержится… в его выпускном сочинении, в котором Маркс по-юношески восторженно писал о данной от природы способности человека к творчеству и бескорыстной жертвенности своей жизнью во имя человеческого рода (как я понимаю, в противоположность жертвенности во имя Бога; выбор и в самом деле непростой, если им человек вообще задается).

Шибко интересно вчитываться в стихоплетения достоевских словес: интересно, ибо дополнительные краски к вечному бытию громады всегда сообщают ей добавочной яркости…

Потемнело, сад зашатался, посыпались вороны. Метнулась змейка, ударил железный гром. Бледные руки проворно закрывали рамы. Я боялся взглянуть в сад: опять сидит на сочной траве, полуодетая, с младенцем у голой груди. Перешёптывались верхушки, в шкафу стукались вешалки. Колесо велосипеда крутилось под горку – литой диск. Голоса, Чапаев, пулемётные ленты, в стёклах брызнул слепящий Щорс. Подступило лицо в судорогах, всматривалось, лоб забинтован, в пятнах раздавленных красных вишен...
(...) Гости съезжались на дачу. Буква с чёрными крапинками на жёлтой спинке ползла через страницу. Реактивный гул спугнул курчавые бакенбарды, разлил чай, выскочили с боков два упругих чёрных крыла. Взвилась, возвращаясь в умное небо.